Базар житейской суеты. Часть 1

Бываютъ на базар житейской суеты такія чудныя выставки, гд сатира и элегія путешествуютъ вмст, рука объ руку, встрчая на каждомъ шагу поразительные контрасты смха и слезъ, гд вы, мой возлюбленный читатель, можете, если угодно, приходить въ трогательное умиленіе или хохотать до-упаду, не подвергаясь опасности обратить на себя вниманіе равнодушной толпы. Къ числу такихъ выставокъ принадлежатъ особенно т публичныя собранія, о которыхъ газета «Times» каждый день извщаетъ на своей послдней страниц, и которыми еще такъ недавно управлялъ съ превыспреннимъ достоинствомъ покойный мистеръ Джорджъ Робинсъ. Немногіе — да, я знаю — весьма немногіе изъ жителей Лондона не присутствовали на этихъ интересныхъ митингахъ, вызывающихъ на размышленіе каждую чувствительную душу. Были на нихъ и вы, мой читатель, и, вроятно, такъ же какъ я, думали иной разъ съ нервической дрожью, что вотъ, дескать, быть можетъ, дойдетъ очередь и до меня, когда неутомимый господинъ Moлотковъ, врный предписанной инструкціи, будетъ рекомендовать благородному соревнованію почтенной публики мою библіотеку, мебель, посуду, гардеробъ и отборную коллекцію отечественныхъ и заграничныхъ книгъ. Увы!

Вы не сыщете на цломъ рынк житейскихъ треволненій такого закоренлого эгоиста, который мотъ бы оставаться совершенно безчувственнымъ при взгляд на эту грязную сторону послднихъ почестей, воздаваемыхъ усошпему другу. Умеръ милордъ Лукуллъ, и бренные его останки покоятся въ могильномъ склеп: монументный художникъ вырзываетъ на памятник эпитафію съ правдивымъ исчисленіемъ добродтелей покойника и краснорчивымъ изображеніемъ скорби въ душ наслдника, владльца всхъ его сокровищъ. Какой гость за столомъ Лукулла можетъ теперь, безъ сердечнаго сокрушенія, проходить мимо этого знакомого дома! Вдь вотъ еще такъ недавно горли здсь цлыя сотни свчь, чуть ли не каждый день съ семи часовъ вечера парадныя двери отворялись настежь, и лишь-только начинали вы всходить по ступенямъ комфортэбльной лстницы, ливрейные лакеи звучно провозглашали ваше имя изъ одной комнаты въ другую до тхъ поръ, пока, наконецъ, не долетало оно до мраморного апартамента, гд веселый старичокъ Лукуллъ принималъ своихъ друзей.

И что это за общество собиралось въ дом милорда Лукулла! У него было несмтное множество друзей, и вс они имли, такъ сказать, кратчайшій доступъ къ его сердцу. Суровые и кислые за дверью, они были, однакожь, вс до одного чрезвычайно остроумны въ этомъ мст, и еслибъ видли вы, какъ любезничали здсь между собою многіе почтеннйшіе джентльмены, которые ненавидли другъ друга насмерть и еще недавно перебранились самымъ площаднымъ образомъ! Милордъ Лукуллъ былъ немножко обжорливъ; но чего, съ такими поварами, не могъ переварить его джентльменскій желудокъ? Случалось, повременамъ, онъ бывалъ довольно скученъ; но кого не могло развеселить такое чудное вино, изобртенное для оживленія модной бесды?

— Думайте, что хотите, а я непремнно добуду, для собственнаго употребленія, дюжины дв бургундскаго изъ погребовъ этого туза, говоритъ синьйоръ Пинчеръ, одинъ изъ его траурныхъ друзей, закуривая сигару въ своемъ клуб. Вотъ мн ужь удалось пріобрсть изъ его вещей этотъ миньятюрчикъ — помните? портретъ любовницы знаменитого бандита, котораго сынокъ погибъ на вислиц!

Затмъ интересная бесда принимаетъ оживленный характеръ, и закадышные друзья длаютъ вычисленія, скоро ли сынъ покойного милорда промотаетъ свое наслдство.

Измнился чертогъ Лукулла. Весь фасадъ залпленъ объявленіями, гд колоссальными буквами рекомендуются вниманію публики вс статьи превосходной домашней мебели новйшаго фасона. Изъ оконъ верхняго этажа выставляются богатйшіе ковры, служившіе нкогда украшеніемъ кабинета и будуаровъ; дюжины носильщиковъ слоняются взадъ и впередъ по грязнымъ лстницамъ съ предложеніемъ своихъ услугъ; въ парадной зал толпятся и снуютъ грязные гости съ восточными физіономіями, подавая вамъ печатныя карточки, только-что оттиснутыя типографскими станками. Диллетанты и старухи нахлынули толпами въ комнаты верхняго этажа, гд они взапуски передергиваютъ постельныя занавсы, взбиваютъ перины и подушки, колотятъ матрацы, роются въ шкафахъ и комодахъ. Предпріимчивые молодые хозяева заглядываютъ въ зеркала и ощупываютъ гардины, желая удостовриться, точно ли все это пригодится для ихъ обзаведенія въ новомъ дом. И затмъ, какой-нибудь шалопай или мщанинъ на дворянств будетъ хвастать всю свою жизнь, что такая-то вещица досталась ему посл милорда Лукулла.

Между-тмъ, господинъ Молотковъ засдаетъ въ обденныхъ столахъ изъ красного дерева въ столовой нижняго этажа; въ его рук — малотокъ изъ слоновой кости, и онъ вооружонъ всми хитростями краснорчія, энтузіазма, логики, психологіи, отчаянія. Онъ взываетъ безъ умолка къ почтеннйшей публик, подсмиваясь иной разъ надъ неуклюжестью мистера Давида, надъ неповоротливостью толстой мистриссъ Моссъ. Онъ умоляетъ, повелваетъ, раздуваетъ страсти и горланитъ до тхъ поръ, пока молотокъ, представляющій приговоръ судьбы, не опускается внизъ, и вы не переходите къ слдующему жребію,