Базар житейской суеты. Часть 2

Такъ въ разговор съ Амеліей, Джорджъ Осборнъ потшался надъ молодою леди, съ которой недавно познакомились его сестры и отецъ. Эта молодая леди сдлалась предметомъ общаго вниманія на Россель-Сквер. Говорили, что у ней безчисленное множество плантацій по ту сторону океана, груды золота въ европейскихъ банкахъ, и въ добавокъ три звзды, присоедивенныя къ ея имени въ реестр ост-индскихъ акціонеровъ. Былъ у ней дворецъ въ самомъ Лондон на Соррейской сторон, и прекрасная дача въ Портленд-Плес. Имя богатйшей вест-индской наслдницы печаталось въ лондонскихъ газетахъ и журналахъ. Мистриссъ Гаггистаунъ, вдова полковника Гаггистауна, сопровождала ее на всхъ гуляньяхъ, и завдывала хозяйствомъ въ ея дом. Юная леди только-что вышла изъ пансіона по окончаніи полнаго курса наукъ, и сестрицы Джорджа встртились съ нею на вечер въ дом стариковъ «Гулькеръ, Буллокъ и Компанія», которые вели продолжительную и постоянную корреспонденцію съ ея вест-индскимъ домомъ. Двицы Осборнъ обступили ее съ своими ласками и комплиментами, принятыми, какъ и слдуетъ, съ великимъ добродушіемъ. Сиротка въ ея положеніи… ни отца, ни матери… груды золота… какъ это интересно! восклицали прелестныя сестрицы Джорджа. По возвращеніи домой он отнеслись о своей новой знакомк съ большою похвалою миссъ Виртъ, своей долговязой гувернантк, и тутъ же, вмст съ нею, начали придумывать средства видть какъ-можно чаще знаменитую владтельницу вестиндскихъ плантацій. Поутру, на другой день посл бала, он сочли своей обязанностью сдлать ей визитъ. Мистриссъ Гаггистаунъ, вдова полковника Гаггистауна, родствениица лорда Бинки, произвела не совсмъ выгодное впечатлыіе на молодыхъ двицъ: она жеманна, чопорна, высокомрна, и, что всего хуже, безпрестанно говоритъ о лорд Бинки; но эта малютка, Рода, — все что хотите, и двицы Осборнъ были отъ нея въ восторг. Рода умна, добра, наивна какъ ребенокъ, застенчива немножко и не иметъ, такъ-сказать, джентльменскаго лоска; но это пройдетъ по мр ея знакомства съ свтомъ. Двушки называли не иначе какъ христіанскимъ именемъ свою новую знакомку.

— Посмотрла бы ты на ея придворный костюмъ, Эмми! продолжалъ Осборнъ веселымъ тономъ, — она недавно прізжала въ немъ къ моимъ сестрамъ, прожде чмъ представила ее, по всей форм, миледи Бинки; родственница Гаггистауновъ. Впрочемъ она всмъ приходится съ родни, эта Гаггистаунъ. Брильянты ея пылали какъ воксалъ въ тотъ вечеръ, когда мы тамъ были. (Помнишь ли ты, Эмми, какъ Джозефъ любезничалъ тогда съ твоей подругой?) Брильянты и красное дерево, мой ангелъ! Подумай, какой очаровательный контрастъ съ ея блыми перьями въ шелковичныхъ курчавыхъ волосахъ! Серьги на ней то же что канделябры, и ты, право, могла бы поставить на нихъ свчи. Но можетъ-быть всего замчательне желтый атласный шлейфъ, который тащился за ея платьемъ, какъ хвостъ какой-нибудь кометы.

— Сколько ей лтъ? спросила Эммв, слушавшая съ напряженнымъ вниманіемъ болтовню своего жениха.

— Черная принцесса только-что вышла изъ школы; но я думаю, ей ужь чуть ли не стукнуло около двадцати трехъ лтъ. И какимъ она почеркомъ пишетъ, еслибъ ты видла? Вс письма за нее обыкновенно пишетъ мистриссъ полковница Гаггистаунъ; но случается, въ минуту откровенности, она и сама принимается за перья. Сестрицы мои, на этихъ дняхъ, получили отъ нея собственноручную записку, гд столько же грамматическихъ ошибокъ, сколько словъ.

— У насъ въ пансіон тоже была мулатка, которой никакъ не могли растолковать грамматическія правила, замтила Амелія, припомнившая одну изъ своихъ подругъ въ благородной академіи миссъ Пинкертонъ, — она жила на хлбахъ у самой содержательницы.

— Какъ ее звали? спросилъ Осборнъ.

— Миссъ Шварцъ.

— Ну? такъ это она и есть. Отецъ ея, нмецкіи жидъ, торговалъ неграми въ Ост-Индіи и нажилъ мильйоны. Онъ умеръ въ прошломъ году, и миссъ Пинкертонъ довершила воспитаніе его дочери. Она бренчитъ на фортепьяно, поетъ дв, три псни, и съ грхомъ пополамъ уметъ напачкать безграмотную записку подъ диктовку мистриссъ Гаггистаунъ. Дженни и Мери уже изгораздились полюбить ее какъ сестру.

— О, если бы он меня удостоили такой любви! сказала Эмми съ глубокимъ вздохомъ, — он всегда были холодны ко мн.