Базар житейской суеты. Часть 3

Съ каждымъ днемъ становітся она печальне и грустне; лицо ея худетъ, и въ глазахъ, обращенныхъ на сына, выражается какая-то странная тревога, которой не можетъ постигнуть юный Джорджъ Осборнъ. Часто просыпается она по ночамъ, и заглядываетъ украдкой въ его комнату, чтобы видеть, спитъ ли Джорджинька, и не украли ли его. Сонъ рдко смежаетъ теперь заплаканные глаза мистриссь Эмми. Страхъ и постоянныя заботы преслдуютъ ее днемъ и ночью. Одна и та же мысль, тяжелая, жестокая, чаще и чаще прокрадывается въ ея голову, мысль, что ей необходимо разлучиться съ малюткой, и что она сама стоитъ на перепутьи къ его счастью. Разлучиться?! Нтъ, нтъ, какъ это можно? По крайней мр не теперь. Когда-нибудь, въ другое время. Нтъ, никогда, никогда! Амелія плачетъ, становится на колни и молится усердно о счастія малютки-сына.

Внезапная мысль сверлитъ мозгъ мистриссъ Эмми, и она краснетъ, какъ дитя: не выйдти ли ей замужъ за достопочтеннаго мистера Бинни, молодаго пастора на Аделаидиныхъ Виллахъ? Онъ небогатъ, конечно, но все же можетъ прокормить и ее, и малютку Джорджа, и обоихъ стариковъ. Но тутъ грозно смотритъ на нее миньятюрный портретъ покойнаго Джорджа, и она съ трепетомъ гонитъ изъ головы нечестивую мысль. Нтъ, чтобы ни случилось, но она чистою и невинною возвратится къ нему на небеса.

И эта борьба, описанная нами въ нсколькихъ словахъ, продолжалась въ сердц бдной Эмми нсколько мучительныхъ недль, и не было у ней друга, способнаго сочувствовать ея скорби. Впрочемъ дружескіе совты были бы тутъ совершенно безполезны, потому-что Амелія не видла для себя никакой возможности покориться сил обстоятельствъ, хотя больше и больше, съ каждымъ днемъ, она сознавала могущество врага. Истины, одна другой ужасне, выступали передъ ней съ грозной и сокрушительной обстановкой. Бдность и нищета для всхъ, нужда и униженіе для родителей, несправедливость къ сыну, — могла ли женская голова устоять противъ всхъ этихъ нападеній грозной судьбы? Вншнія укрпленія маленькой цитадели, гд бдная душа берегла свое единственное сокровище и любовь, были наконецъ пробиты и взяты одна за другою.

При начал этой борьбы, мистриссъ Эими написала убдительное письмо къ своему брату въ Калькутту. Она живо изобразила безнадежное и безпомощное состояніе родителей, и слезно умоляла Джоя не оставлять стариковъ передъ концемъ ихъ страдальческой жизни. Увы, не знала мистриссъ Эмми всей обширности семейнаго несчастья. Мистеръ Джозефъ аккуратно продолжалъ высылать сумму, назначенную старикамъ, но получалъ ее одинъ честный заимодавецъ въ Сити. Старикъ Седли продалъ сыновній пансіонъ за извстную сумму наличныхъ денегъ, понадобившихся ему для приведенія въ псполненіе одного изъ его безумныхъ проектовъ. Эмми съ нетерпніелъ дожидалась изъ Индіи благопріятнаго отвта. Она записала въ своей карманной книжк почтовой день, когда письмо ея было отправлено.

Былъ у нея въ Индіи еще одинъ другъ и вмст опекунъ маленькаго Джорджа, нкто майоръ Доббинъ, но Амелія уже не писала къ нему ни строчки, съ тхъ поръ какъ поздравяла его съ наступающимъ днемъ свадьбы. Ея скорбь и душевная тоска были такимъ-образомъ неизвстны легкомысленному майору. Амелія воображала съ отчаяніемъ въ душ, что и этотъ единственный другъ, принимавшій нкоторое участіе въ ея судьб, покинулъ навсегда и забылъ бдную вдову.

Дла шли прескверно. Кредиторы заходили каждый день въ хижину обнищавшаго семейства; старуха-мать предавалась истерической скорби; мистеръ Седли былъ угрюмъ и молчаливъ; члены семьи, занятые каждый по одиначк мыслями мрачными и тревожными, тщательно старались избгать другъ друга; хозяинъ и хозяйка хмурились и пыхтли за кухонной перегородкой. Прескверно шли дла. Однажды, отецъ и дочь случайно столкнулись въ гостиной, и остались наедин, съ глазу на глазъ. Желая утшить старика, Амелія сказала ему, что она длала въ это утро. Она писала къ брату Джою, въ Калькутту, откуда отвтъ долженъ быть полученъ мсяца черезъ три, или ужь много, черезъ четыре. Джой всегда былъ великодушенъ, хотя нсколько безпеченъ. Онъ не откажетъ въ денежномъ пособіи, какъ-скоро узнаетъ про стсненныя обстоятельства матери и отца.

И тогда-то бдный старый джентльменъ разоблачилъ всю истину передъ мистриссъ Эмми. Сынъ продолжаетъ сполна высылать назначенную сумму, да только самъ онъ, собственнымъ безразсудствомъ, лишился сыновняго пансіона. Онъ не смлъ въ этомъ признаться ране. Амелія поблднла какъ смерть, выслушавъ эту тайну, и въ глазахъ ея несчастный старикъ прочиталъ укоръ для себя.

— А! воскликнулъ онъ, отворачиваясь отъ дочери, причемъ губы его страшно задрожали. Ты презираешь теперь своего стараго отца.

— Нтъ, нтъ, нтъ! вы ошибаетесь, милый папа, вскричала Амелія, бросаясь къ нему на шею, и покрывая поцалуями его исхудалое лицо. Вы всегда были добрымъ и великодушнымъ отцомъ. Вы надялись разбогатть, милый папа, осчастливить насъ. Не о деньгахъ плачу я, нтъ… О Боже мой! Боже мой! умилосердись надъ несчастной матерью, дай мн силы перенести это горе…

И еще разъ поцаловавъ отца, мистриссъ Эмми ушла въ свою комнату.