Базар житейской суеты. Часть 3

И втащивъ старика наверхъ въ свою спальню, майоръ Доббинъ вынулъ изъ конторки вс счеты Осборна, и пачку долговыхъ росписокъ, подписанныхъ его рукою. Отдавая справедливость покойнику, мы обязаны сказать, что онъ готовъ былъ воспользоваться первымъ поводомъ, чтобы взять клочокъ бумаги и написать бойкою рукою: «я долженъ вамъ такую-то сумму», и проч.

— Нкоторыхъ кредиторовъ онъ удовлетворилъ еще въ Англіи, прибавилъ мистеръ Доббинъ, — но я вынужденъ сказать вамъ, что посл смерти его не осталось и сотни фунтовъ. Я, да еще одинъ или два пріятеля изъ нашего полка составили эту маленькую сумму — единственное достояніе мистриссъ Осборнъ, и вы осмливаетесь упрекать насъ, милостивый государь, что мы обманываемъ вдову и сироту!

Старикъ Седли въ свою очередь пришелъ теперь въ крайнее смущеніе, и устыдился своихъ прежнихъ подозрній, не предчувствуя и не гадая, что майоръ Доббинъ, закаленный въ лицемріи, наговорилъ ему ужаснйшую чепуху. Дло въ томъ, что вс эти деньги, до послдняго шиллинга, вышли изъ его собственнаго кармана, безъ всякаго содйствія со стороны одного или двухъ мнимыхъ пріятелей капитана Осборна. Майоръ Доббинъ даже похоронилъ его на свои собственный счетъ, содержалъ Амелію въ Брюссел на свой собственный счетъ, и привезъ ее въ Англію на свои собственный счетъ!

Обо всхъ этихъ издержкахъ старикъ Осборнъ не думалъ никогда; не думали родственники Алеліи, и всего мене думала сама мистриссъ Эмми. Она врила во всемъ майору Доббину, какъ душеприкащику своего супруга, никогда не говорила съ нимъ объ этихъ дрязгахъ, и въ миньятюрную ея головку никогда не западала мысль, сколько она должна майору.

Два или три раза въ годъ, согласно данному общанію, она писала ему письма въ Мадрасъ, извщая крестнаго папашу о маленькомъ Джордж. Съ какимъ восторгомъ получалъ онъ и пряталъ въ свою шкатулку эти драгоцнныя бумаги! На каждое письмецо Амеліи; онъ неукосиительно посылалъ свои отвтъ, но если она молчала — молчалъ и онъ. Это однакожь не мшало ему отправлять безконечныя воспоминанія о себ малютк-Джорджу и прекрасной его мама. Между прочимъ, заказалъ онъ и отправилъ значительную коллекцію шарфовъ и большой слоновый приборъ шахматной игры, вывезенный изъ Китая. Эти шахматы были, въ нкоторомъ смысл, чудомъ совершенства. Пшки представляли маленькихъ людей, зеленыхъ и блыхъ, вооруженныхъ настоящими щитами и мечами; рыцари сидли верхомъ на прекрасныхъ коняхъ; башни выстроены были на хребтахъ слоновъ.

— Такихъ шахматовъ не видывалъ я и у мистриссъ Манго, замтилъ докторъ Пестлеръ.

Не мудрено; они дйствительно были верхомъ изящества и великолпія въ своемъ род. Вс эти фигуры привддіьли въ восторгъ маленькаго Джорджа, и онъ нарисовалъ свое первое письмо къ крестному папаш, въ благодарность за сей истинно-родительскій подарокъ. Доббинъ прислалъ также нсколько герметически закупоренныхъ банокъ съ вареньемъ и разными соленьями: юный Джорджъ вздумалъ украдкой попробовать эти лакомства, когда они стояли въ буфет, и чуть не убилъ себя дой. Это, думалъ онъ, было справедливымъ наказаніемъ за своевольный поступокъ: кушанья были такъ горячи. Эмми описала въ юмористическомъ дух эту маленькую непріятностъ въ письм къ майору, и тотъ былъ очень радъ, что Амелія, оправляясь постепенно отъ рокового удара, можетъ иной разъ быть въ веселомъ расположеніи духа. На этомъ основаніи онъ отправилъ, по первой же почт, дв прекрасныя шали; одну, блую, для мистриссъ Эмми; другую, чорную съ пальмовыми листьями, для старушки Седли. Мистеръ Седли и юный Осборнъ, съ этимъ же транспортомъ, получили въ подарокъ щегольскіе красные шарфы, весьма удобные для защищенія носовъ отъ вліянія сильныхъ морозовъ въ зимнее время.

Мистриссъ Седли утверждала ршительнымъ тономъ знатока, что за каждую изъ этихъ шалей майоръ Доббинъ долженъ былъ заплатитъ по крайней мр двадцать гиней. Этотъ великолпный подарокъ красовался на ея плечахъ всякій разъ, какъ старушка выходила на гулянье въ ближайшій садъ, и вс кумушки поздравляли ее отъ чистаго сердца съ такимъ блистательнымъ пріобртеніемъ. Шаль мистриссъ Эмми тоже пристала какъ нельзя лучше къ ея скромному чорному платью.

— Какъ это жаль, что она такъ мало думаетъ о немъ! замчала мистриссъ Седли въ назиданіе мистриссъ Клеппъ и всхъ своихъ пріятельницъ на Аделаидиныхъ Виллахъ. Джой никогда не присылалъ намъ такихъ подарковъ, да еще, вдобавокъ, онъ бранится почти въ каждомъ своемъ письм. Дло ясное, что майоръ влюбленъ въ нее по уши; но вдь что тутъ прикажете длать? Какъ-скоро я поведу стороной рчь объ этихъ вещахъ, она краснетъ какъ двчонка, плачетъ, и уходитъ къ себ въ комнату любоваться на свой миньятюръ. Мн ужь, признаюсь, становится тошно отъ этого миньятюра. Лучше бы намъ никогда не встрчаться съ этими ненавистными Осюорнами.