Базар житейской суеты. Часть 4

Однажды, когда молодые джентльмены засдали, по обыкновенію, въ кабинет достопочтеннаго Виля, высокоумный профессоръ всхъ искусствъ и наукъ объяснялъ имъ неизвстныя тайыы классической премудрости, щегольской экипажъ подъхалъ къ портику, украшенному статуей Минервы, и два джентльмена постучались у подъзда. Юные Бенгльсы немедленно бросились къ окну въ смутной мадежд увидть своего отца, пріхавшаго изъ Бомбея. Неуклюжій недоросль двадцати-трехъ лтъ, томившійся въ эту минуту надъ Эвтропіемъ, съ нетерпніемъ бросивъ книгу, поспшилъ отереть свой носъ объ оконное стекло; ему первому удалось увидть, какъ Laquais de place спрыгнулъ съ козелъ, отворилъ дверцу кареты, и выпустилъ оттуда двухъ незнакомыхъ джентльменовъ.

— Одинъ какой то толстякъ, а другой не слишкомъ тонокъ и не слишкомъ толстъ, сказалъ мистеръ Бляккъ, когда раздался громовый стукъ у подъзда.

Вс заинтересовались этой встью, отъ достопочтеннаго профессора, надявшагося увидть родителей своихъ будущихъ питомцевъ, до мистера Джорджа, готоваго воспользоваться всякимъ предлогомъ, чтобъ оторваться отъ книги.

Минуты черезъ дв, лакей въ оборванной ливре вошелъ въ докторскій кабинетъ, и сказалъ:

— Какіе-то два джентльмена желаютъ видть мастера Осборна.

Достопочтенный профессоръ имлъ поутру маленькую непріятность съ этимъ юнымъ джентльменомъ по поводу хлопушекъ, принесенныхъ имъ въ учебную залу, но лицо его; при этомъ доклад, приняло обычное выраженіе предупредительной вжливости, и онъ сказалъ:

— Мистеръ Осборнъ, даю вамъ совершеннйшее мое позволеніе повидаться съ вашими друзьями, пріхавшими въ карет. Свидтельствуйте имъ глубочайшее почтеніе отъ меня и мистриссъ Виль.

Джорджъ пошелъ въ пріемную, и увиддъ двухъ незнакомцевъ, окинулъ ихъ съ ногъ до головы своимъ горделивымъ и надменнымъ взглядомъ. Одинъ былъ дйствительно жирный толстякъ съ бакенбардами и усами; другой — тощій и длинный джентльменъ, въ синемъ сюртук, смуглолицый и немного посдлыіі.

— Агь, Боже мой, какъ онъ похожъ! воскликнулъ длинный джентльменъ, съ изумленіемъ отступая назадъ. Можешь ли ты догадаться, кто мы, Джорджъ?

Мальчикъ вспыхнулъ, и глаза его засверкали необыкновеннымъ блескомъ.

— Этого господина я не знаю, сказалъ онъ, — но вы, по всей вроятности, майоръ Доббинъ.

То былъ дйетвительно майоръ Доббинъ, старый нашъ другъ и пріятель. Его голосъ задрожалъ отъ удовольствія, когда онъ поцаловалъ малютку, и притянулъ его къ себ за об руки.

— Маменька твоя, вроятно, говорила теб обо мн: не правда ли, Джорджъ?

— Какъ же! отвчалъ Джорджъ. Я слышалъ о васъ отъ нея больше тысячи разъ.

ГЛАВА LVI Вліяніе морскихъ втровъ на здоровье благороднаго путешественника

Гордость старика Осборна находила для себя богатйшую пищу въ томъ обстоятельств, что старикъ Джонъ Седли, исконный его соперникъ, врагъ и благодтель, былъ теперь, на закат своей жизни, совершенно разбитъ ударами судьбы, и доведенъ до такого уничиженія, что ему необходимо было принимать денежныя обязательства изъ рукъ человка, который больше всхъ оскорблялъ его и злословилъ. Знаменитый негоціантъ Британіи проклиналъ старика Седли отъ всей души, и повременамъ оказывалъ ему помощь. Снабжая своего внука деньгами, назначаемыми для Амеліи, мистеръ Осборнъ считалъ своей обязанностію внушить мальчику въ энергическихъ и ясныхъ выраженіяхъ, что ддъ его съ матерней стороны есть не что иное, какъ жалкій банкротъ, нищій, обязанный всмъ своимъ существованіемъ ему, Осборну, котораго онъ, Джонъ Седли долженъ благодарить за помощь, оказываемую ему съ такимъ великодушіемъ. Мистеръ Джорджъ, ловившій на лету вс грубые намеки Россель-Скверскаго дда, относилъ это подаяніе своей матери и несчастному старику-вдовцу, находившему теперь единственное утшеніе и отраду въ нжныхъ ласкахъ своей дочери, посвятившей ему вс свои заботы.

Быть-можетъ это было недостаткомъ «джентльменской гордости» въ мистриссъ Эмми, что она соглашалась принимать денежныя вспоможенія изъ рукъ закоснлаго врага своего отца, но мы должны замтить, что джентльменская гордость никогда не находила себ пріюта въ сердц мистриссъ Эмми. Слабая, беззащитная и уступчивая по своей природ, она всегда зависла отъ покровительства постороннихъ людей.