Базар житейской суеты. Часть 4

И длинный рядъ бодрости, уничиженія. ежедневныхъ лишеній, трудовъ и ничмъ невознаграждаемыхъ услугъ, сдлался ея постояннымъ удломъ съ той поры, какъ она вступила въ злосчастное супружество съ Джорджемъ Осборномъ. И сколько на свт существъ, подверженныхъ такой же участи, какую претерпвала бдняжка Эмми? Мы даже не останавливаемся при взгляд на нихъ, и самодовольно повторяемъ, что все это въ порядк вещей. Изрдка только философы житейскаго Базара призадумывались надъ явленіями этого рода, и еще старимный нашъ пріятель, Сенека, предлагалъ въ свое время о томъ вопросъ. Но изъ этого не вышло никакого толку. Ex jure naiurali, отвчаетъ современный милордъ Лукуллъ, и вслдъ за тмъл приводитъ въ доказательство остроумную сентенцію знаменитаго германскаго мыслителя, который сказалъ: «Was wirklich, das geschichtlich. Такъ было, есть; и, слдовательно, такъ должно быть. Wirklich-то оно дйствительно wirklich, милостивые государи; по почему же оно geschichtlich? Вотъ въ чемъ задача, какъ выразился другъ нашъ Шекспиръ.

Поэтому я долженъ признаться, что пріятельница моя, Амелія, безъ зазрнія совсти; и даже съ нкоторымъ чувствомъ благодарности, подбирала крупицы, упадавшія на ея долю съ роскошнаго стола россель-скверскаго негоціанта. Этими крупицамйи она питала своего престарлаго отца. Молодая женщина забрала себ въ голову (ей минуло теперь тридцать лтъ, и, стало-быть, милостивыя государыни, вы охотно позволите мн называть еще ее молодою женщиной), итакъ, говорю я, молодая женщина забрала себ въ голову, что ей въ нкоторомъ смысл, на-роду было написано жертвовать собою въ пользу того или другаго любимаго предмета. Сколько безсонныхъ, неблагодарныхъ ночей провела она надъ постелью маленькаго Джорджа, приготовляя собственными руками разнообразныя принадлежности дтскаго туалета, когда малютка былъ еще дома? Сколько нуждъ, огорченій и лишеній вытерпла она ради своей матери и отца? И среди всхъ этихъ пожертвованій, невидимыхъ, неоцнимыхъ заслугъ, Амелія уважала себя нисколько не больше противъ того, какъ уважали ее постороннія особы. Мн даже кажется, что она, въ простот сердечной, считала себя ничтожнымъ созданіемъ, далеко не стоившимъ того счастья, которымъ наградила ее судьба.

Итакъ мистриссъ Эмми поддерживала свое существованіе благостыней отъ ддушки своего сына. Жизнь ея, сначала цвтущая и радостная, снизошла мало-по-малу до унизительной зависимости и тяжелаго затворничества. Изрдка малютка Джорджъ услаждалъ ея плнъ своими кратковременными визитами на Аделаидины Виллы. Россель-Скверъ сдлался теперь порубежной границей ея тюрьмы, она продолжала ходить туда повременамъ, возвращаясь всегда позднимъ вечеромъ въ свою собственыую келью. Здсь ожидали ее печальныя обязанности, грустныя заботы при болзненномъ одр, сварливость и незаслуженные упреки бдной паціентки. Сколько тысячь существъ, преимущественно женщинъ, обречены на такое безвыходное труженичество, невознаграждаемое даже ласковымъ словомъ, или улыбкой благодарности? Сколько между нами истинныхь сестеръ милосердія, посвятившихъ себя исключительно нашему спокойствію, и которыя, однакожь, исчезаютъ съ лица земли, невдомыя міру, и неоплаканныя никмъ? Какъ часто возвышается здсь какой-нибудь эгоистъ, негодяй или глупецъ, между-тмъ какъ достойнйшія существа, исполненныя благородства, честности и высокой нравственной энергіи, прозябаютъ незамтно въ какомъ-нибудь углу, или гибнутъ жертвою столкновенія съ эгоистическими интересами на Базар житейской Суеты!.. Смирись духомъ, и будь кротокъ сердцемъ, о возлюбленный братъ мой, если дла твои процвтаютъ въ здшнемъ мір, и ты благоденствуешъ въ кругу своихъ ближнихъ. Будь благороденъ и великодущенъ къ тмъ, которыхъ судьба, можетъ-быть незаслуженно, унизила передъ тобой. Какъ-знать? быть-можетъ добродтель твоя объясняется отсутствіемъ искушеній, и богатство твое было слдствіемъ слпой удачи. Смирись!

Старушку Седли похоронили на Бромптонскомъ кладбищ, подл той же церкви, гд нкогда внчалась мистриссъ Эмии. День былъ пасмурный, холодный и дождливый, такой же, какъ при бракосочетаніи Джорджа и Амеліи. Малютка Джорджъ сидлъ подл своей матери въ пышномъ траурномъ костюм. Амелія припомнила и сторожиху, отводившую мста для постителей, и пасторскаго помощника. Когда пасторъ читалъ молитвы по усопшей, мысли ея унеслись далеко, въ былыя времена. Не будь подл нея Джорджа, она бы желала, вроятно, быть въ эту минуту на мст своей матери, но разсудокъ и материнская любовь сильно и дружно возстали противъ такого эгоистическаго желанія. Амелія плакала и молилась.