Базаров порезал палец. Как говорить и молчать о любви

Никита подошел к завалинке и постучал в окошко отца; сверчок умолк на время, словно он прислушивался, кто это пришел – незнакомый, поздний человек. Отец слез с деревянной старой кровати, на которой он спал еще с покойной матерью всех своих сыновей, и сам Никита родился когда-то на этой же кровати. Старый, худой человек был сейчас в подштанниках, от долгой носки и стирки они сели и сузились, поэтому приходились ему только до колен. Отец близко прислонился к оконному стеклу и глядел оттуда на сына. Он уже увидел, узнал своего сына, но все еще смотрел и смотрел на него, желая наглядеться. Потом он побежал, небольшой и тощий, как мальчик, кругом через сени и двор – отворять запертую на ночь калитку.

Никита вошел в старую комнату… снял сумку и шапку, медленно разделся и сел на кровать. Отец все время стоял перед ним, босой и в подштанниках, не смея еще ни поздороваться как следует, ни заговорить.

– Ну как там буржуи и кадеты? – спросил он немного погодя. – Всех их побили иль еще маленько осталось?

– Да нет, почти всех, – сказал сын.

Отец кратко, но серьезно задумался: все-таки ведь целый класс умертвили, это большая работа была.

– Ну да, они же квелые! – сообщил старик про буржуев. – Чего они могут, они только даром жить привыкли…

Никита встал перед отцом, он был теперь выше его головы на полторы. Старик молчал около сына в скромном недоумении своей любви к нему. Никита положил руку на голову отца и привлек его к себе на грудь. Старый человек прислонился к сыну и начал часто, глубоко дышать, словно он пришел к своему отдыху.

Когда я впервые прочитал эту сцену, я просто задохнулся. Я вскочил из-за стола и стал ходить взад-вперед по комнате в каком-то возбужденном волнении. Мне казалось, что это лучшее, что я когда-либо читал. Такой короткий кусок и такой большой. Отец так любит сына и так долго его ждал, что теперь боится к нему приблизиться. Замер, как ребенок. И вместо того чтобы обнять сына, начинает говорит с ним о буржуях. А когда его наконец сын прижимает к груди, он начинает глубоко дышать.

Ф.Ж. Сын оживил отца. Знаешь, люди переживают горе по-разному, некоторые решают спрятаться от него в работе или во сне, как папа Никиты. Голова и тело боятся встретиться с горем и выбирают защиту. Психологические защиты созданы для того, чтобы сохранить душу целой. Это может быть отрицание или вытеснение. Отец пытается отогнать от себя мысли, не думать о своих детях, но прошлое не отступает, и, чтобы не мучиться и не уставать от мучений, он спешит устать и уснуть. А утром с новыми силами пойти на работу. У этого рассказа две темы: травма и горе. Они часто ходят парой. Горе – это ответ психики на утрату.

Как пережить горе? На этот вопрос нет правильного ответа. Известно, что горе – это индивидуальный путь каждого из нас. Через слезы, гнев, несогласие оно показывает нам: того, что было, больше нет. И надо с этим как-то согласиться. Во фразе «это надо пережить» слово «пережить» в житейской мудрости звучит как «перепрыгнуть». Но разве можно перепрыгнуть горе?