Базаров порезал палец. Как говорить и молчать о любви

В этом повторяющемся цикле случилась одна особенная смена. В ту ночь, пока мои коллеги по сканированию теряли силы, сходили с ума, а их чугунные глаза слипались от усталости, я с каждым часом, с каждой минутой приобретал все больше и больше сил. Потому что после работы я должен был поехать не на учебу, а к своей второй половинке.

Мы с ней решили прогулять универ, и оба знали, чем хотели заняться. К сожалению, я ей соврал, что у меня уже был секс… И этот фактор, заодно с усталостью от ночной работы, сыграл со мной злую шутку. Ко мне явилась «полиция мыслей»: «Ты ничего не знаешь и не умеешь! А раз так, делай то, что советуют пацаны: веди себя уверенно, тогда женщина будет с тобой спокойна и все получится» (эти слова – единственный секспросвет в моей тогдашней жизни). Да уж, я прямо вижу это перекошенное и зажатое от уверенности лицо… «Полиция мыслей» транслировала мне идею: «Ты должен выдать результат!»

Вместо того чтобы наслаждаться временем, проведенным наедине, не спеша исследовать друг друга или просто сказать: «Я волнуюсь, я не умею, я не знаю, давай попробуем вместе…», в голове началось сканирование мыслей: «Куда?» – бип, «Где карта?» – бип, «Покажите мне, что делать!» – бип.

Данные загружаются в мозговой центр, и готов результат: негоден, отправить в утиль. Меня покидают мужские силы, естественно, ничего не получилось, и мы сидим в тишине – она на одной стороне кровати, я на другой. Мы оба закрываем наши тела белыми простынями, потому что стыдно, неловко.

Мы не говорим по душам, не делимся тем, что произошло. Из меня невольно вырываются слова неуверенного в себе подростка:

– Я хороший любовник, просто сегодня не мой день…

Таков мой первый сексуальный опыт.

* * *

Говоря откровенно, еще четыре года после того случая тема секса оставалась для меня непростой, ассоциировалось с испытанием. Я не дышал, не знал своего тела и был рад довольствоваться платонической любовью. Почему так произошло, мне трудно сказать даже сейчас. Кажется, на меня повлиял патриархальный дискурс и фильмы, в которых утверждалось, что все должно быть естественно и легко, что за результат ответственен я один. Этот узел напряжения затягивался все туже из-за лжи и ощущения внутренней бракованности, которое является признаком отсутствия доверия, а если точнее – отсутствия любви.

Мне кажется, что сексуальный опыт – это такой язык. Представьте, что вы хорошо говорите на английском, а я на французском. То, что мы оба прекрасно владеем этими языками, не помогает нам друг с другом общаться. Нам придется как-то это решить: либо мне учить английский, либо вам французский, либо общаться с помощью танца. И получать от этого удовольствие.

Сквозь года я сформулировал для себя одно важное правило: секс – это процесс, в котором весело всем. Я хочу, чтобы мне было хорошо; также я хочу, чтобы хорошо было тебе. Когда мы вступаем в телесные отношения, в первую очередь нужно знать родной язык своего тела, которым я тогда не владел. Я изучил его четыре года спустя: кáк удобно моему телу, что ему нравится. И мне кажется, изучение этого языка начинается с простых вопросов: «Удобно ли я сижу?», «Хочу ли я пить?», «Голоден ли я?», «Выспался?», «Красивые ли на мне носочки?».

Я думаю, что первый секс у всех был довольно жалким (может, даже ужасным), но почему-то нам стыдно в этом признаться. Когда я обсуждал это с друзьями, подругами и коллегами, все говорили, что первый опыт был тот еще стресс, что все было далеко не так, как они ожидали и представляли.

Даже если ты очень опытный чувак и классно знаешь французский, но встречаешься с новым человеком, чей язык тебе неизвестен, то первый раз по-любому станет для вас узнавательным. И если продолжить метафору языка и общения, то телесное узнавание будет выглядеть, как одна из тех неловких бесед:

– говорит только он и не дает вставить слово;

– неестественно и громко смеется над каждой фразой;

– на любой вопрос отвечает односложно;

– важничает и бесконечно перечисляет знаменитостей, с которыми знаком.

Хочется, чтобы у всех нас были интересные собеседники, которые умеют слушать, не перебивают, откликаются на темы и разделяют с нами ответственность за хорошо проведенное время.

Вместить любимого человека внутрь нуждающейся души

Б.П. В ту ночь, когда Никита услышал Любин плач и решил, что не нужен своей жене, он встал, оделся и ушел в соседнюю слободу, где был большой рынок, и остался жить там как бродяга. Он спал на улице, не разговаривал, и люди приняли его за нищего. Его взял на работу сторож: мыть туалеты, по ночам караулить рынок. За это ему давали отходы пищи. Никита был рад, потому что в этой грязной работе он забывал Любу и себя. И вот однажды, в конце лета (он прожил бродягой месяца четыре или пять), к нему пришел отец. Он приехал на базар за крупой и случайно встретил Никиту. Отец жалобно заплакал и сказал: «Мы думали, ты покойник давно». А Никита, который уж забыл, как говорить, спросил шепотом: