Бедные углы большого дома

— Точно, Ардальонъ, вы измучились, ходили много. Ступайте спать, — замтила Ольга Васильевна.

— Да, да, не женируйтесь, — ввернула маіорская дочь. — Вы деликатнаго тлосложенія.

— Покойной ночи, пріятнаго сна! — засмялась Варя.

Ардальонъ вскочилъ съ мста и выбжалъ въ свою комнату; онъ бросился на постель и залился слезами. Такъ онъ и уснулъ въ одежд, уткнувшись лицомъ въ подушки. Черезъ часъ явилась въ комнату и Акулина Елизаровна, увидала сына, спящаго въ одежд, и всплеснула руками.

— Ишь вдь какъ умаялся, бдняжка!.. Ардальоша, — шопотомъ проговорила она, дотрогиваясь до его плеча. — Дай я сапожки съ тебя сниму. Ножки затекутъ въ сапожкахъ-то.

Полупроснувшись, Ардальонъ далъ матери раздть себя и заснулъ снова.

— Христосъ съ тобою, родной мой, цвтикъ нжный. — шептала мать и тихо опустилась на колни передъ образами. — Долго продолжалась ея неслышная молитва, и только иногда слышался едва внятный шопотъ:

— Брысь! Охъ, ужъ эта кошка… И вчно начнетъ по ночамъ бродить! Васька, Васька, брысь!..

Потомъ снова бдная капитанша невнятно шевелила губами и клала земные поклоны.

— А вдь образокъ-то надо почистить, ишь какъ закоптился, — еще разъ внятно прошептала она среди безмолвной молитвы и, наконецъ, вздыхая и охая, съ озабоченнымъ лицомъ начала укладываться въ постель, словно соверша трудную, мучительную работу.

— Косточки-то вс болятъ, маслицомъ, что ли, потереть! — шамшила она. — Клопъ, кажется, прости Господи! У Ардадьоши надо будетъ диванчикъ-то посмотрть, да-а… — разсуждая такимъ образомъ, засыпала капитанша.

На слдующій день, во время урока, Варя посмялась Порфирію насчетъ его бгства.

— Мн поцловать васъ вдругъ захотлось, — хмурясь отвтилъ онъ едва слышнымъ голосомъ.

— Ну, и поцловали бы, если захотлось, — засмялась она шутливо.

— Варя, зачмъ вы шутите этимъ? — спросилъ онъ сурово. — Мы ужъ не дти…

— Вотъ еще! Я часто цлую Ардальона. Что же мы такое, если не дти?

— Какъ что? Да вы взгляните на себя, а про меня и говорить нечего… Вы думаете, что я мальчишка-молокососъ, какъ Ардальошенька? Вонъ я ему разсказывалъ, какъ нмка васъ приглашала къ себ жить, такъ онъ только ротъ разинулъ и не понялъ ни слова.

Варя нахмурилась.

— Такъ зачмъ же вы о такихъ глупостяхъ думаете, — спросила она сердито.

— Въ томъ-то и дло, что не глупости, — съ жаромъ замтилъ Порфирій. — Или вы думаете, что не придется намъ устроить по-своему жизнь? Что я объ этомъ не думаю?

И Варя, и Порфирій смолкли. Урокъ шелъ довольно вяло. Вечеромъ Приснухинъ съ особенною страстностью спорилъ съ Ардальономъ насчетъ того плана жизни, который постоянно занималъ его молодую и горячую голову.

— Вотъ твоя мать бдная, Любовь Алексевна бдная, Игнатьевна тоже, — говорилъ онъ: — а почему он бдныя? Потому, что не работаютъ, все просьбы пишутъ, по три рубля въ мсяцъ отъ благодтелей получаютъ, должны везд. Вотъ он по угламъ картофель дятъ, масла на копейку покупаютъ, а у насъ на эти же деньги всхъ мастеровыхъ мать обдомъ кормитъ: здсь одного чаю сколько выйдетъ, какъ каждый въ своемъ чайник завариваетъ. Вотъ посмотри, Варя учительшей будетъ, а денегъ тоже не скопитъ.

— Она замужъ выйдетъ, — ршилъ Ардальонъ.

— Тоже за бдноту, такъ ужъ не лучше будетъ! А лучше бы шить училась, съ моею матерью жила бы, и другія стали бы жить съ нами, — указалъ онъ на бдныхъ жилицъ ленныхъ владній.

Въ такихъ разговорахъ шло время. Варя иногда посщала Гребешковыхъ, и все боле и боле ухаживали за нею двицы Гребешковы, потому что стоило ей придти, чтобы явился и Дикобразовъ. Онъ даже бралъ иногда ложу въ театр для семейства Гребешковыхъ, непремнно настаивая на Вариномъ присутствіи въ лож. Варя, совершенно незамтно для себя, завлекала юношу своимъ совершенно невыработаннымъ, чисто-дтскимъ характеромъ. Она и сердилась, и смялась, и невинно кокетничала безъ всякаго умысла, безъ всякихъ глубокихъ соображеній, хотя вс ея поступки и вызывали глубокія соображенія въ голосахъ двицъ Гребешковыхъ.

— Она порядочная кокетка, — осмлились он какъ-то замтить Дикобразову.

— Это блая страница, на которой покуда каждый старается прочитать то, что онъ хочетъ, — отвтилъ Дикобразовъ.

— Такъ вы ее пустою называете? — засмялись ядовито двицы.

— Я хотлъ сказать, что только въ ней еще не нашелъ грязи, — отвтилъ онъ, съ гримасой взглянувъ на нихъ.