Бедный пес

А Хэм, который и на самом деле был не совсем настоящим мужчиной, правда, совсем по другой причине, пошел домой. И даже что-то насвистывал по дороге.

Острый нюх

Хэм за ужином мимодумно съел весь хлеб, папа был занят – читал биржевые новости в компьютере, и маме пришлось идти вечером в магазин. Магазин близко, но чтобы попасть туда, нужно пересечь Лиговский проспект и Обводный канал. А светофор на перекрестке опять сломался. Машины гудят, пешеходы, сломя голову, бросаются под колеса, и Хэм волнуется. Открыл окно и аккуратно водит носом – принюхивается. Нюх у него  еще тот, ого-го-го у него нюх. Василий когда из школы возвращается, Хэм всегда заранее знает, была ли у него драка и какую он получил оценку – куда лучше, чем мама. Когда Хэм – собака, он просто подходит и смотрит умными глазами, а когда Хэм – человек, треплет по макушке или говорит: Дай пять!».

Мама долго не возвращается, и оборотень начинает нервничать:

– Опасностью пахнет. – говорит он. – Водкой, сигаретами, мокрым асфальтом и опасностью.

Василий же совершенно не волнуется – ну, что может случиться с мамой, ведь она же мама! А мама, наверное, зашла в магазин, да и вспомнила, что еще надо купить сыру, зефира, груш и зубной пасты. Вот и задержалась.

Внезапно Хэм вытянулся, быстро втянул в себя воздух, и перемахнул через подоконник – только его и видели. Четвертый этаж! Василий бросился к окну, ожидая увидеть внизу разбившегося друга, но увидел только, как Хэм стремительно выбегает на набережную Обводного. Василий быстро подумал, да и бросился к двери. И, хотя Василий бегал быстро, он опоздал. На освещенной яркими фонарями мокрой октябрьской улице он увидел маму, брошенные на землю пакеты и Хэма. Хэм прижимал бумажный носовой платок к ладони, и платок набухал ярко-алой кровью. Пока шли домой, мама рассказала, что к ней пристали два каких-то пьяных парня. Когда подоспел Хэм, один из них вытащил нож и пошел на оборотня. А Хэм не отступил, не уклонился от лезвия, просто схватил его своей сильной рукой и отломал. Потом была короткая куча-мала, и парни убежали.

– По-моему, – говорила мама, – Хэм им что-то сломал. Я слышала, как хрустнуло.

– Это у меня хрустнуло, – смущенно отвечал оборотень, – я опять порвал джинсы.

– И рука теперь долго заживать будет, – погрустнела мама.

– Не, – беспечно сказал Хэм, – недолго. Завтра уже все пройдет.

Когда они вернулись домой, папа взглянул на них неодобрительно и погрозил пальцем. Виданное ли дело – ходить встречать маму на улицу, когда она вышла на пять минут за хлебом. Ну, что с ней может случиться, ведь она же – мама!

Приятный незнакомец

Хэм, по своей прошлой жизни в доме барина-мистика, хорошо помнил и любил русскую зиму: пушистый чистый снег, по которому так приятно валяться, гон на охоте, когда морозный воздух приятно холодит раскрытую пасть, взятие снежной крепости и шумную масленицу. Хэм был совершенно не готов к питерской зиме, которая к тому же  в этом году была необыкновенно поздней и слякотной. Стояла уже середина января, а снег так и не лег. Хэм-пес  гулял в чахлом скверике, расположенном неподалеку от их двора, и недовольно косился на маслянистые лужи. Как всегда по вечерам с ним гулял Василий, только что вернувшийся с тренировки, и мадам Петухова, которая досаждала мальчику вопросами о том, какие танцы ему больше  нравятся – латино или рок-н-ролл. Василий был одинаково равнодушен и к тем, и к другим, и о танцах говорить не хотел, а хотел играть с Хэмом, бросая ему палку.  А мадам Петухова в этот раз палку бросать не разрешила, потому что было и в правду на редкость грязно, и, бегая по кустам, пес сильно запачкал бы лапы, а кто их будет отмывать? Конечно, я – заключила печально мадам Петухова, и потому они чинно гуляли по гравийным дорожкам и скучали.

– Прошу прощения, – вдруг раздался сзади приятный мужской голос, – я частенько прохаживаюсь здесь вечерами и давно заметил вашу дружную компанию. Если не ошибаюсь, это ирландский терьер?

Мадам Петухова обернулась, улыбнулась и зачем-то соврала:

– Да.

– Прекрасный образец. И совсем еще молодая собака. Люблю этот щенячий задор! – тут уж повернулся и Василий, посмотреть на надоедливого дядьку, и увидел солидного высокого старика в каком-то странно блестящем, словно плюшевом, полупальто и с тростью в руках. У трости был непропорционально большой наконечник светло-серого металла в виде уродливой морды. Вместо глаз у морды были вставлены красные стеклышки.

– Это нетопырь, – проследил его взгляд незнакомец .

Мадам Петухова поправила шляпку и спросила невпопад:

– Вы, наверное, профессор медицины?

Незнакомец засмеялся, показав необыкновенно ровные и крупные белые зубы.

– Нет, что вы. Я предприниматель. Владелец нескольких клубов и ресторанов. Такие, знаете ли, полузакрытые заведения для непростой публики.

Мадам Петухова закивала в ответ. Незнакомец снял с руки тонкую перчатку, наклонился, протянул руку с тщательно наманикюренными ногтями и потрепал Хэма по холке.