Бедный пес

– Бедный пес, – сказал он ласково, – хочешь поиграть, а не дают? – Хэм почему-то попятился и взглянул на Василия жалобно. «Давай уйдем отсюда», – говорил этот взгляд. Но мадам Петухова уходить не торопилась. Она еще побеседовала с незнакомцем о погоде и собиралась уже плавно перейти к политике, как незнакомец заторопился уходить.

– Да, я не представился, – вспомнил он, но имени так и не назвал, а протянул черную лаковую карточку.

Дома эту карточку мадам Петухова торжествующе показала невестке и принялась взахлеб рассказывать о том, какой это был представительный мужчина.

– На нем была настоящая кротовая шуба! И трость с серебряным набалдашником и гранатами! А какие зубы! Они, наверное, стоили ему кучу денег! – и прочие женские глупости.

Василий подошел поближе и взял визитку, чтобы рассмотреть. Золотыми буквами на ней было написано:  «Владис. Клуб «Убыр».  И больше ничего.

Ночь. Улица. Фонарь. Аптека

Василий опять влюблен. На закрытом теннисном корте он встретил прекрасную незнакомку. Он не знает ни сколько ей лет, ни какого цвета у нее глаза, ни форму ее носика. Он видел ее только со спины. Очень тонкую талию и над перекрестьем лямочек – широкие, но не чрезмерно, мускулистые, но не слишком, ровно загорелые (это зимой-то!) плечи. Он видел ее только со спины и только один раз. Он влюблен и не спит. Стоит у окна и смотрит на улицу.

На улице мигают ровным желтым светом светофоры. Фонари освещают тонкий слой снега, выпавшего с вечера, на котором уже показались черные проплешины. Красный крест аптеки на углу. И тишина. У Василия от любви сжимается все внутри, и комок подступает к горлу. Хочется плакать – ведь он ее не увидит больше никогда. Почему-то мальчик в этом уверен. И также крепко он уверен в том, что это – настоящая большая любовь на всю жизнь. Вот он вырастет, выучится, пойдет работать пилотом лайнеров   международного сообщения и однажды, выходя из аэропорта, встретит ее – такую же тоненькую и прекрасную. Он сразу ее узнает, а она будет думать, что это их первая встреча. И когда он признается ей в любви с первого взгляда, она будет смеяться и делать вид, что не верит. «Что ты врешь? Я была такая нелепая в тот день, в старых джинсах, дорожных кроссовках и растянутой футболке» – скажет она. И так никогда и не узнает, что на самом деле он влюбился в нее еще десятилетним мальчиком.

Василий вздыхает и поворачивается к комнате лицом. Хэм спит на своей подстилке в углу. Рыжее тело расслаблено, лапы раскинуты, морда полуулыбается.

«Вот интересно, – думает Василий, – любил бы я так Хэма если бы он был просто собакой?» Не найдя ответа на этот вопрос, он подходит к псу и чешет его за ухом, тот просыпается, но не открывает глаз, просто поднимает голову и лижет ласкающую его ладонь.

Внезапно Василий чувствует, что ужасно устал, да и босые ноги начинают мерзнуть. Он возвращается в постель, закутывается в одеяло и через минуту уже спит.

Возвращение с Бермуд

Про эту историю никто из младших Петуховых не знает. И вы бы не узнали, если бы не безымянная кошка, которая была всему свидетельницей и рассказала мне.

Однажды мадам Петухова решила купить настоящей баранины. А где можно купить хорошего мяса? Конечно, на Кузнечном рынке. Там покупали филе и рагу мать мадам Петуховой, ее бабушка и, без сомнения, прабабушка. И вот уже женщина важно прохаживается между рядами и решает, что ей взять: такую аппетитную корейку с совсем тонким слоем жира, или ребрышки. Что делать с мясом, она уже знает: она пожарит его, а потом припустит  с большим количеством чеснока. А на гарнир подаст тушеную фасоль с грецкими орехами. И вот мадам Петухова совсем уже решила в пользу корейки, как какой-то лысоватый дедок в потертом пальто, непонятно как оказавшийся на дорогом рынке, через два ряда простер к ней руки и закричал:

– Олюшка! Олюшка!

Мадам Петухова взглянула и позабыла о кулинарии. Это был он – пропавший некогда без вести из ее жизни летчик авиации особого назначения  Василий Петухов старший. То есть, конечно, как уже догадался проницательный читатель, летчиком он и не был никогда. Служил он инженером на судостроительном заводе и по причинам, не имеющим никакого отношения к моему повествованию, однажды решил уйти из семьи. Суровая жена решительно пресекла все его (по правде сказать, не очень рьяные) попытки встречаться с малолетним сыном, и в течение нескольких лет широкими мазками нарисовала в воспоминаниях ребенка образ бравого летчика. И вот теперь этот самый инженер-летчик, пробравшись сквозь толпу, стоял перед ней и радостно бормотал что-то вроде:

– А я вот видишь, пошел творожку купить и сметанки. Ну, как ты, Олюшка, как Алексей? Небось, большой уже?

– Еще бы! – фыркнула мадам Петухова, – Ему уже тридцать шесть исполнилось в этом году.

– Как время-то летит! – сокрушался лысоватый Василий и заискивающе заглядывал в глаза бывшей жене, – у меня ведь тоже двое. Девочки. Уже взрослые, одна замужем, в декрете сейчас, другая  институт заканчивает.