Беглая

Никогда не забиралась так высоко. Здесь было больше птиц. Самых разных. Одни устраивались по верхам, другие сновали в ветвях. Белые огромные, которых я уже видела, восседали на толстой ветке, свесив свои роскошные длинные хвосты. На одной из платформ крошечные и разноцветные пташки, не больше моего мизинца, роились звонкими стайками, как мошкара. Разгонялись и ныряли в плоскую чашу фонтана, распространяя вокруг себя мелкие, как водяная пыль, брызги. Выныривали и тут же с довольным писком отряхивались.

Я невольно остановилась и наблюдала, чувствуя, как губы растянулись в блаженной улыбке. Это была сцена какого-то истинного природного счастья, которой можно было бы любоваться часами. Наслаждения жизнью, моментом, полетом, водяными брызгами. Ученые утверждают, что у большинства птиц нашей галактики не существует понятий «вчера» и «завтра». Они живут конкретным моментом и радуются ему. Они не помнят о прошлом, которого для них не существует, не думают о будущем. Они просто живут, как позволяет конкретное мгновение. И в это мгновение они счастливы.

Я бы хотела стать одной из этих птиц…

От этих мыслей улыбка сползла с моего лица. Нужно возвращаться. Я в последний раз взглянула на пищащую стайку и развернулась, неожиданно увидев прямо перед собой ярко-синюю фигуру. Я одеревенела настолько, что даже не успела ничего почувствовать или помыслить. Понимала лишь одно — передо мной стояла принцесса Нагурната Амирелея Амтуна.

38

Не красива… Первое, что я заметила. И в груди разлилась какая-то теплая умиротворяющая легкость, даже в голове кристально зазвенело. Не красива… Не красива!

Нет, принцесса Амирелея не была уродиной в полном смысле этого слова. Гихалья, пожалуй, назвала бы ее неказистой. Простое открытое круглое лицо, невысокая полная фигура. Она не была безообразной толстухой — в принцессе ничего не было слишком. Ни чрезмерной полноты, ни чрезмерной низкорослости, ни чрезмерного уродства. Но и не находилось ничего, чем бы эта девушка могла бы блеснуть. Разве что волосы. Светлые, золотистые, с легкой рыжинкой. На фоне асторок и других здешних женщин, большей частью темноволосых, принцесса Амирелея, безусловно, выделялась.

Синяя юбка с пышными оборками была частью воздушного платья на широких бретелях с глубоким вырезом на пышной груди и открытыми плечами. Талию принцессы немилосердно обхватывал широкий металлический пояс, в котором искаженно отражался и сад, и я сама. Казалось, ей было нечем дышать, но необходимого изящества эта деталь не добавляла. Скорее, наоборот. Вместо того, чтобы сузить талию, этот нелепый аксессуар подчеркивал ее впечатляющий объем. Делал фигуру грузной и массивной.

Принцессе не шел этот цвет — слишком яркий. Он будто убивал ее, затирал. А драгоценности, которыми она была буквально увешана с головы до ног, лишь усиливали это чувство. Они казались несовместимыми: принцесса и ее роскошный наряд. Будто он предназначался для кого-то другого. Кого-то более… подходящего. Из-за этой нестерпимой синевы ее чистые голубые глаза смотрелись блеклыми и какими-то стеклянными. А, может, не из-за платья… У принцессы Амирелеи был совершенно безжизненный взгляд, стерильный, словно дистиллированная вода. Он приковывал и одновременно пугал, словно скрывал за собой пустоту.

Не знаю, что я должна была сделать. Меня никто никогда не наущал на этот счет — Разум всеми силами старалась избежать этой встречи и не давала никаких инструкций. Наверное, я должна была как-то поклониться принцессе, выразить почтение, но позвоночник будто стал стальным стержнем — не согнуть. И я не шелохнулась. Стояла, закаменев, прижимая к себе зажатые в руках туфли.

Амирелея бесстрастно оглядела меня с ног до головы:

— Почему ты босая? — у нее был приятный мягкий голос. Такой же ровный, как и взгляд.

Я глупо молчала, не знала, что ответить. И вправду, теперь это не имело никакого смысла. Я наспех обернулась на пташек в фонтане, тут же обулась:

— Боялась, стук каблуков спугнет этих птиц. Хотела посмотреть на них.

Маленькие розовые губы принцессы чуть дрогнули в улыбке, но лицо, тут же, снова закаменело:

— Мне тоже нравится смотреть на них. Они очень милые. — Она неспешно прошла к чаше фонтана, намочила кончики пальцев. Птицы не обратили на нее никакого внимания. — И совсем не пугливые.

Я лишь кивнула. Наверное, стоило скорее уйти, но теперь я не хотела, медлила. Все разглядывала ее украдкой. Сама не понимала зачем. Наверное, от растерянности. Я смотрела на ее подол, на синие оборки, осознавая, что все эти глупые суеверия открылись сущим пшиком. Я была права — это не значит ничего. Ни-че-го. Ничего, кроме конечной точки. И как странно было стоять тут рядом с ней, с той, кто через неделю станет его законной женой…

Амирелея повернулась ко мне:

— Кто ты такая? Я тебя здесь раньше не видела.

Я растерялась, не понимая, что отвечать. Но принцесса неожиданно ответила за меня:

— Ты не Тень. И не служанка. Ты одна из женщин повелителя?