Беглец (СИ)

Он смотрит непонятным взглядом. Видимо, заметил что-то необычное и анализирует перемену. Потом всё же нехотя тащится в кухню и возвращается с замороженной курицей в руке. Я обреченно цокаю, но молчу. Это же Шерлок.

— Майкрофт, — говорит мама, — я так рада, что ты приехал… Знаешь, я всё ещё вздрагиваю, когда остаюсь наедине с этим монстром, — она улыбается, треплет Шерлока по плечу.

Дом, милый дом…

В гостиной отвоёвываю любимое кресло. Шерлок обиженно опускается на диван, раскладывая конечности и положив голову на колени матери. Второе кресло, в котором обычно сидит отец, по какой-то причине ему не любо.

— А где папа? — спрашиваю я.

— На охоте. Твой отец на охоте, — задумчиво произносит Шерлок.

«Вообще-то, он и твой отец тоже», — думаю я.

Их отношения всегда казались странными. Они не ссорятся, скорее общаются постольку-поскольку. Отец делает вид, что ему неинтересно (скорее всего, так и есть), а Шерлок — это Шерлок. Их доброжелательное сожительство похоже скорее на пакт о ненападении. Подозреваю, что отец устал бороться со своим взбалмошным отроком — того не берут ни гнев (впрочем, для этого отец слишком мягок), ни угрозы лишения, ни «пытка» молчанием. Да и не думаю, что после меня у него остались силы на борьбу. В детстве мне здорово влетало.

Спасибо, мама, папа. Не знаю, кем бы я стал без вас.

Я улыбаюсь свои мыслям. Мама, видя мое доброе расположение духа, продолжает расспросы.

— Почему ты без своего друга? — говорит она, не скрывая обеспокоенного взгляда.

О, боги, все матери одинаковы.

Гадаю, которого друга она имеет в виду. Кажется, о Клэнси она не слышала (хотя определенно слышала о его родителях). Не хочу шокировать своей «ветреностью» — именно так она воспримет происходящее в моей личной жизни. Все-таки они с отцом люди хоть и не старые, но, определенно, старого склада. Хватит и неновости о том, что я гей. Отец до сих пор считает это какой-то шуткой.

Это какая-то шутка. Хотел бы и я так думать.

— Он занят, — говорю я, пока Шерлок буравит меня взглядом. Кажется, моё доброе расположение тает на глазах.

— А Стейси? Её мать жалуется, что она совсем не дает о себе знать. Бедная Велма…

— Мам, ну перестань. Сами разберутся. Ты же знаешь её характер, она никогда не была привязана к семье.

— Только к её деньгам, — вставляет Шерлок, все еще прикладывая курицу к лицу. В сочетании с серьезным взглядом смотрится комично.

Мать глядит с укоризной, во взгляде ясно читается «Как и ты, Майкрофт». А может, мне померещилось и заговорил глас совести. Ой-ой, Майкрофт. Рискуешь растаять и потечь. Экономка расстроится, увидев пятна на обивке. Клубничное мороженое. Кресло придется сменить.

— Ты мог бы не реагировать на нее? Не задумывался, может, она не приезжает из-за прошлого раза? Бога ради, держи свой язык при себе!

— Да брось, Майкрофт, — отмахивается брат, — её, как и меня, это развлекает. А не приезжает она потому, что спилась и прячет стыдливые глаза. У них это семейное.

— Шерлок! — одергивает мама. Воспоминания о прошлом визите Стейси слишком сильны. — От ваших скандалов устали все! Если не слушаешь меня, послушай хотя бы брата.

— Я всего лишь сказал, что она закончит свое нелепое существование спившейся содержанкой. Разве я не прав? — говорит он, поднимаясь и садясь на диване.

— Ты терроризируешь бедную девочку, она этого не заслужила…

Я молча наблюдаю за их перепасовкой. Не то чтобы мне нравилось, но хотя бы отвлекает. Возможно, нападки Шерлока не беспочвенны, но…

— Ты не дорос, чтобы её осуждать, — осекаю я, — и лично тебе она ничего не сделала.

— Она назвала меня ребенком! — возмущается брат.

— Так и есть, — говорю я и, выдержав ненавидящий взгляд Шерлока, предлагаю закрыть тему.

Обед проходит в разговорах и расспросах, правда, говорит в основном мама, а мы с братом киваем, переглядываемся, смеемся и, якобы в тайне от нее, закатываем глаза. Пару раз приходится пнуть его под столом, что, несомненно, от маминого внимания не ускользает. Она спрашивает о Франции, моей магистратуре, работе под началом секретаря Шотландии*, режиме дня и бессоннице. Потом беседа плавно (по крайней мере, так кажется матери) перетекает к моей личной жизни, и я делаю вид, что наелся и устал, но, снедаемый любопытством, Шерлок отказывается подыграть и всячески затягивает неприятный разговор. За что получает очередной пинок в лодыжку.

Отца всё ещё нет. Наконец, видимо отчаявшись вытянуть из меня хоть что-то сверх меры, мама заговорщически подмигивает и оставляет нас одних.

Только я, Шерлок и пустые тарелки. Я решаю, что добродушного расположения на сегодня достаточно. Он смотрит надменно, будто не было этого семейного обеда, будто не мы только что мирно беседовали, уминая утиное рагу. Начинается игра.

— Что на этот раз, брат мой? — учтиво интересуюсь я. Мне почти больно видеть синяк на его красивом лице.

Он разваливается на стуле; раскачивается, положив локоть на спинку и другой рукой опираясь о стол.

— Сказал одному идиоту, что он идиот. И, заметь, никакой дедукции.