Беглец (СИ)

Стейси буквально влетает в квартиру на третий день: грохот распахнутой двери внезапно вклинивается в тихий разговор между мной и Тейлор, пока мы приканчиваем бутылку какого-то синглмолта, название которого она, от безделья, оборвала вместе с этикеткой. Тейлор даже подскакивает на стуле, обеспокоенно пялясь на Стейси, выросшую за моей спиной, разъярённую, как я чувствую, даже не оборачиваясь к ней. Я всё же поворачиваюсь, потому что невозможно делать вид, что ничего не происходит, когда в тебе поднимается первобытный страх перед гневом языческого божка-самодура, перед которым ты не мог не провиниться хотя бы исходя из своей человеческой, убогой природы.

Когда я называю её языческой тварью, акценты ставлю на то, что все мы пещерные люди и недалеко ушли; напряжение из-за исходящего от неё гнева ещё чуть-чуть, и раскроет мой рот в первобытном крике, так что я, конечно, оборачиваюсь, выдавая виноватое «привет», пристыженно избегая взгляда, как змея клонит морду под превосходством факира. Насколько помню, у Грега есть теория на счет таких, как она: он считает, что чем меньше человек прощает другим, тем ближе он к своим диким прародичам, и что не мораль даже, а терпимость ведёт нас по пути эволюции. Честно говоря, это была одна из самых умных мыслей, что я слышал от людей; и, хотя Стейси меньше всего заботится тем, чтобы эволюционировать туда или сюда, я всё же стараюсь быть терпимым к тому, что она ввалилась в мой дом, схватила со стола бутылку и выливает её в раковину, — просто чтобы думать, что я немножко да от неё отличаюсь и даже из грозы смог добыть огонь, поджёгший мне пятки. Такую высокомерную жертвенность я часто практиковал в отношениях с Фрэнсисом, кстати, но тягаться в этом с Грегом даже не пытался, а вот сейчас, выходит, навёрстываю упущенное.

Фейс у Тейлор всё вытягивался, пока Стейси один за другим открывала шкафы и все мои припасы стекали в жерло раковины, ударяя в нос проспиртованным воздухом больничной палаты.

Бокал вылетает из рук, истошно матерится Стейси; не сопротивляясь, ожидаю, когда закончится её тирада; в кухне несёт так, что слезятся глаза.

Внезапно на несколько секунд воцаряется тишина, и я, до этого отключивший слух, недоумеваю, тревожно следя за её лицом — что?

— Пшла вон отсюда, — это она Тейлор, говорит с такой яростью, таким отработанным и хорошо поставленным (как бывает лишь от природного таланта) рыком, что даже мне становится неуютно. Разница между мной и Стейси в том, что я, предупреждая, чаще всего исполняю свои намерения и даже больше, а вот она редко выходит из себя до такой степени и почти никогда не переходит к действиям отчасти потому, что до действий не доходит дело. Первый инстинкт здорового человека, инстинкт самосохранения, в этом случае срабатывает безотказно — за моим фасадом может ожидать что угодно, но кто не отступит, глядя на оскаленную пасть?

— Стейси, — обрываю без особого энтузиазма, пьяный локоть, подпиравший щеку, скользит по столу и волевым усилием возвращается обратно. — Отстань от неё.

Природа их вражды, если в ней вообще есть какой-то смысл, очевидно выше моего понимания. Обе такие разные и делить им нечего и некого, их симпатии и антипатии всегда лежали в разных плоскостях, соревноваться им тоже не в чем. Ни одна не может испытывать к другой зависти; я даже было заподозрил, что пробежавшей между ними кошкой стала ревность, а потом рассмеялся: как только в голову пришло — они и мышиная возня. Но неужели и правда всё сводится к любви и ненависти, к шагу, который они никак не сделают одновременно? Неужели Тейлор и правда хочется, чтобы она любила её, неужели Стейси может быть обижена на то, что её не любят так, как она того хочет?..

А ведь я её даже понимаю, — встревоженно думаю я. И тут же спохватываюсь: девчонки вступают в перепалку, швыряя оскорблениями. Вопят так, что слышно на улице.

— Выметайся отсюда, сейчас же! Собирай манатки и проваливай в то дерьмо, откуда ты выползла! — орёт Стейси. — Пиздуй к своему торчку, подтирай ему задницу, на большее ты все равно не годишься! Ну и дура я была, что вытащила тебя, в той помойке тебе самое место!

— Вытащила? Значит, вытащила? Ну спасибо тебе, я бы лучше осталась там, чем болтаться здесь с такой сукой, как ты! Хочешь, чтобы я валялась у тебя в ногах, плача от счастья?! Да пошла ты нахуй со своей помощью! Обошлась бы без тебя!

— Ха! Обошлась бы, вы её слышали? Ну так вперед, можешь и дальше светить жопой перед жирными китами, чтобы наскрести на дозу для своего ненаглядного, — издевательски выговаривает она, — и его гнилой шайки! Раздвигай ноги пошире, им же всё мало!

Чувствую, что лицо у меня вытягивается совсем как недавно у Тейлор.

— О чём это вы… — начинаю я, переводя взгляд с одной на другую.