Бегство. Документальный роман

Но более всего остального во время тбилисской командировки «77 года отец был одержим историей Феликса д’Эрреля. Д’Эррель дважды приезжал в Тбилиси, в 1933—34 и в 1934—1935. Отец рассказывал мне о сборе материалов и свидетельств, о разговорах с очевидцами работы д’Эрреля в Советской Грузии. Вместе со своим любимым учеником Георгием Элиавой, с которым он сблизился в 1920-е годы в Институте Пастера в Париже, д'Эррель основал в Тбилиси первый в мире Институт Бактериофага. Д’Эрелль, либерал-идеалист, в 1935 году вернулся в Париж и серьезно обдумывал, переезд в СССР на постоянное жительство. В 1937 году его последователь Элиава был арестован и расстрелян по указанию Берии, будущего главы аппарата советской тайной полиции. Д’Эрелль в Советский Союз больше не вернулся. Эта история страшно увлекла моего отца и с медицинской, и с литературной точки зрения. Он задумал книгу о д’Эрелле в Грузии под рабочим названием «Французский коттедж». Книгу хотело опубликовать тбилисское издательство «Мерани», но потом испугалось, и она вышла уже в Америке, после эмиграции. Собирая уникальные, в то время неопубликованные материалы по истории советской науки в сталинские годы, отец опрашивал свидетелей, уцелевших после репрессий против грузинской интеллигенции. Мне тогда было почти десять и я был впечатлительным еврейским мальчиком. Я много общался с грузинскими коллегами отца, бывал на банкетах и празднествах, которые радушные тбилисские хозяева устраивали в честь «дорогого московского профессора». Нас с отцом много возили по стране. Мы побывали в Алазанской долине, родине древнего грузинского виноделия, видели собор Алаверди. Грузины славятся своим щедрым гостеприимством, княжескими пирами и искусством произнесение тостов. В разговорах грузинских интеллигентов нередко всплывала тема Сталина и его наследия. Помню, я быстро подметил, что почти все поголовно до сих пор восторгаются Сталиным, невзирая на его зверские преступления, а вот Берию, который тоже был грузином (мегрелом), осуждают, ненавидят и винят во всех бедах, обрушившихся на Грузию в сталинскую эпоху.

В 1977 году, во время поездки в Грузию, отец был на самом пике своей советской карьеры, и научной, и литературной. Защитивший докторскую старший научный сотрудник академического института; член Союза писателей… Но мои родители уже не могли отринуть мысли об эмиграции, ясно понимая, что из-за своего еврейства в советской жизни им не суждено пробить пресловутый «стеклянный потолок». В Грузии сразу бросалось в глаза почти что полное отсутствие наследия антисемитизма, и особенно по контрасту с преследованиями евреев в России и Украине. Ашкеназскому еврею, выросшему в России, жизненный опыт грузинских евреев казался чем-то невообразимым. Евреи живут в Грузии более двух с половиной тысяч лет, возможно, со времен Вавилонского плена и изгнания. Грузинские евреи чувствовали себя такими же полноправными жителями Грузии, как сами грузины. Мы, ашкеназские евреи, не могли похвастаться таким глубинным сознанием укорененности в Восточной Европе, и менее всего – в России. И, конечно, с точки зрения так называемого «уличного» или «зоологического» антисемитизма, уловить фенотипические различия между лицами грузинских евреев и самих этнических грузин было крайне трудно. Теперь мне кажется, что я влюбился в Грузию не только благодаря бескрайнему гостеприимству и радушию хозяев, но и из-за того самого ощущения еврейской укорененности в Грузии, где еврей не чувствовал себя пришельцем и чужаком. После поездки в Грузию я стал, наверное, единственным на всю школу болельщиком-фанатом тбилисского «Динамо» – тогда как остальные болели за московские футбольные команды, за «ЦСКА», «Спартак», реже московское «Динамо», в крайнем случае за «Динамо» Киев… А я десятилетним знал на память имена и фамилии грузинских футболистов: Тенгиз Сулаквелидзе, Рамаз Шенгелия, Давид Кипиани. А через несколько лет, уже семиклассником я ликовал, когда тбилисское «Динамо» первым из советских команд взяло Кубок обладателей кубков.

23 августа 2008 года, когда я печатаю эти неуверенные строки на экране лэптопа, в Грузии начинает действовать хрупкое перемирие. У нас субботнее утро, я сейчас у родителей дома в Бруклайне, ближнем предместье Бостона. Мы с родителями и женой все время обсуждаем грузинские события. Колонна российских танков отходит в Северную Осетию, но ленты российских подразделений еще остаются и на побережье, и в глубине территории Грузии. В результате конфликта Россия по сути вновь колонизировала Абхазию и Северную Осетию. Я понимаю смятение грузинского народа. Всегда казалось, что православная Грузия ближе к России, чем все кавказские республики. А теперь российские самолеты бомбят грузинские объекты, топят грузинские патрульные катера. Мне, выходцу из России, никак не верится, что Россию «всего лишь» спровоцировали на агрессию. Какая жестокая и банальная шутка. Мучители винят жертву в ее же собственных страданиях.