Бегство. Документальный роман

Валентин Устинов, с которым мне предстояло познакомиться на вечере в ЦДЛ, курировал поэтические турниры со своего насеста в Союзе писателей. В конце 70-х он перебрался в Москву из Петрозаводска, где заведовал отделом поэзии в умеренно-почвенническом журнале «Север», и пошел вверх по служебной лестнице советской культуры. Переехав в Москву, Устинов какое-то время работал заместителем редактора журнала «Наш современник» – флагмана русского национал-патриотического крыла в советской литературе – а потом поднялся до поста секретаря Московской организации Союза писателей. На зоологического шовиниста Устинов не походил, но примыкал к правому крылу, работая под выходца из русской глубинки, под писателя от сохи. Он сочинял баллады и поминальные речи в стихах, оплакивая изуродованное кем-то, но все еще прекрасное наследие «святой матушки-Руси». Но в отличие от многих своих литературных собратьев, хотя бы не уточнял, кого же винить в семидесяти годах советского ига. Устинов был однофамильцем разных знаменитостей – советского министра обороны, маршала Дмитрия Устинова, а также Питера Устинова, британского актера русского происхождения, и это родство фамилий придавало ему некоторую ходульность. Ровесник моего отца, внешностью и повадками он напоминал директора уездного Дома культуры, партийца и провинциала по умолчанию. Он говорил с приметным северным оканьем, и лихая усмешка светилась в его прищуренных глазах.

Итак, уточним обстоятельства времени и места. На турнир в Доме Литераторов я шел, уже зная, что моя рукопись отвергнута «Молодой гвардией», и что в «Современнике» ее тоже наверняка вскоре завернут. В тот вечер в ЦДЛ выступало двенадцать поэтов. В свои девятнадцать я был самым молодым, и одним из двух выступающих с заметными еврейскими корнями. Далеко не все участники вечера были москвичами, и некоторые были старше меня чуть ли не на целое поколение. Компания подобралась разношерстная. Были среди этой дюжины поэтов и те, кто уже выпустил первую книгу и профессионализировался, и те, кто уже достиг тридцатилетнего рубежа так и не сумев пробиться. Как раз в 1985—87 году я насмотрелся на самых разных «молодых» и «начинающих» литераторов на разных чтениях и литературных семинарах, и официальных, и несанкционированных, и были среди них уже совсем немолодые, которые никак не могли опубликоваться на родине. (К примеру, на одном из салонов, которым руководили мои родители, свои «Анапские строфы» читал Александр Лайко, ветеран широко известного в Москве в годы «оттепели» клуба «Факел». Лайко тогда было уже около пятидесяти, а свою первую книгу стихов он выпустил только в 1993-м году.) В те годы жизнь сводила меня и с литераторами, ставшими координатами современной литературной жизни, и с очень одаренными сочинителями, канувшими в чернильную постсоветскую Лету и не оставившими типографского следа.

Перед вечером я нервничал, и не только потому, что это было мое первое публичное выступление на официальной «площадке», но еще и потому, что ощущал волнение отца, который не был в ЦДЛ со времени изгнания из Союза писателей. Некоторые стихи отложились в памяти, но зрительно из всех выступавших запомнилась лишь Татьяна Богатова, статная молодая женщина с длинными распущенными волосами. Богатова получила на турнире не то второе, не то третье место, и мой друг Макс мгновенно и метко окрестил ее «Богатова-Нерадова». Листочек с бледно отпечатанным приглашением помогает мне точнее восстановить события того вечера. На оборотной стороне моя мама своим решительным почерком записала имена и фамилии всех выступавших, в порядке появления у микрофона. Позволю себе воспроизвести весь список и снабдить его (в скобках), короткими замечаниями о постсоветской судьбе этих литераторов:

1. Вячеслав Ананьев (это имя порой попадается в печати, но нечасто).

2. Вячеслав Саблуков (приспешник Вадима Кожинова, «серого кардинала» русского национал-почвеннического крыла культуры, Саблуков изредка появляется в печати).

3. Владимир Аристов (математик и поэт, заметный и успешный в обеих своих ипостасях).

4. Александр Левин (компьютерщик, ставший поэтом и известным автором-песенником).

5. Вячеслав Казакевич (активно печатается, живет и работает в Японии).

6. Наталия Богатова (ее имя лишь порой появляется в печати).

7. Иван Бессонов (сведений не обнаружено).

8. Ольга Гречко (в 1990-е мне попадались публикации ее стихов, пронизанных фольклорным духом; позже я узнал, что она умерла в 1998 году на сорок втором году жизни).

9. Леонид Володарский (сейчас больше всего известен как русский теософ и автор эзотерических трудов, как в стихах, так и в прозе).

10. Максим Давыдов (след теряется).

11. Юсуф Созаруков (двуязычный поэт, писал на русском и карачаевском языке; уже после его смерти в 2008 году, проверяя сведения об участниках вечера, узнал, что Созаруков написал слова гимна Карачаево-Черкессии).

12. Игорь Бойко (закончил Литературный Институт, время от времени стихи и прозу, а также выступает как автор киносценариев, живет в Мурманске).