Бегство. Документальный роман

После этого отец прочел отрывок из романа «Доктор Левитин». В романе переплетаются две линии: история отказнической семьи Левитиных, в которой муж – еврей, а жена русская, и автобиографические отступления от лица самого автора. Отец стоял лицом к памятнику русскому писателю, известному своей поддержкой равноправия всех религиозных и национальных меньшинств. Отец обращался к Толстому, который в свое время брал уроки древнееврейского у московского раввина Зелика Минора. Из своего романа об отказников отец намеренно выбрал автобиографический эпизод о поиске следов караимов в советской Литве. Немного истории: Караимы – иудейская секта, отрицающая Талмуд, возникла в 8-м веке в Багдаде. Согласно традиции литовских караимов, в 14-м веке Великий Князь Витовт (Витаутас), полководец и завоеватель, вывез из Крыма около 300 караимов с семьями и поселил их в Тракае (Троках), тогдашней столице Литвы. Из мужчин-караимов Витаутас сформировал свою личную гвардию. Во время Шоа (Холокоста) большая часть караимов уцелела потому, что караимы умудрились разными путями убедить нацистов, что они вовсе не этнические евреи и не иудеи, а тюркская народность, говорящая на тюркском языке и исповедующая свою собственную веру, основанную на Таннахе (иудейской Библии) и включающую в себя некоторые мусульманские традиции. После войны литовские караимы оказались в состоянии изоляции. Жили они в основном в Тракае и Вильнюсе и по-прежнему утверждали, будто к евреям не относятся. К концу 1970-х их оставалось совсем мало, меньше пятисот человек. В отрывке из романа, который отец читал в тот день перед памятником Толстому, рассказчик прогуливается по Тракаю и опрашивает черноволосых, смуглых, горбоносых караимов: разве вы не такие, как мы? Разве вы не евреи? Встречные караимы яростно отрицают еврейские корни, и лишь одна старушка-караимка их признает. Что происходит с потомками еврейского народа, если они отсекают – или им отсекают – иудейские корни?

Вдруг случилось нечто неожиданное. Соглядатаи, и в форме, и в штатском, стояли поодаль и наблюдали за происходящим, но чтения не прерывали. Отец как раз дочитывал отрывок из романа, когда из Правления Союза писателей через боковую дверь выбежала какая-то женщина лет пятидесяти, с курчавыми седеющими волосами и землистым лицом. Она встала среди зрителей и некоторое время тоже слушала, а потом прервала отца громким возгласом:

– Зачем вы это делаете? Вам уже дали визу!

– Простите, – мягким голосом откликнулся отец, – но позвольте узнать, откуда вам это известно?

– Откуда? Откуда? – женщина растерялась. – Ну… известно, вот и все.

– Прошу прощения, – все так же спокойно продолжал отец, – а вы, собственно, кто?

– Я? Я караимка! – выпалила женщина и убежала обратно в Правление.

Отец дочитал отрывок про караимов. Больше его никто не перебивал.

Миновала еще неделя. На занятия в университет я больше не ходил. 12 мая мы обнаружили в почтовом ящике долгожданную открытку из ОВИРа с предписанием «оплатить визы» и суммой, подлежавшей оплате. Наконец-то пришло официальное, письменное разрешение на выезд! Разрешение получили и наши родные – бабушка, мамина сестра и племянница. Мы тотчас поехали в кассу «Аэрофлота» и купили билеты в Вену на 7 июня 1987 года. Месяц на сборы – этого мало или много? Билетов с дешевым тарифом почти не было, поэтому мы, не колеблясь, купили билеты в первый класс. Все равно советские рубли скоро уже не понадобятся, так что незачем было их жалеть.

Счастливая предотъездная паника. ОВИР требовал уйму дополнительных документов даже от тех, кому было дано разрешение на выезд. На советском бюрократическом жаргоне эти документы назывались «справочки». Зайдя в вестибюль ОВИРа, мы тотчас натолкнулись на семью отказников, с которыми были знакомы уже многие годы. У них был сын-школьник, инвалид, которому требовался особый уход. В любой цивилизованной стране такого рода уход обеспечивается как нечто само собой разумеющееся, но в те годы в советских средних школах его и в помине не было. Родители мальчика, взявшись за руки, вприпрыжку спешили к выходу и на два голоса распевали, словно расшалившиеся дети: «Справочка, справочка, справочка!» Мы сразу поняли: им оставалось оформить всего один документ, и они получат выездную визу.

Справочка, которую ОВИР потребовал от меня, была абсурднейшего свойства. Мне надо было представить документальное подтверждение об отчислении из МГУ. Чтобы получить такую справку, я отправился в учебную часть факультета почвоведения и угодил прямиком в когти моей давнишней врагини, «Мадам Пергидроль».

– А-а, ОВИР, Израиль, все ясно. Родину предаешь, Шраер, – воскликнула гарпия так громко, что все остальные студенты, ждавшие своей очереди, обернулись и уставились на меня. По (не совсем) случайному стечению обстоятельств, в учебной части оказался и профессор Розанов, который пришел выяснять что-то насчет зачетов.

– Зайди ко мне в кабинет, – процедил он сквозь зубы.