Бегство. Документальный роман

Студенческая отвальная была устроена за день до того, как нам с родителями предстояло сдать советские паспорта. В те годы выездную визу в Израиль давали ценой лишения гражданства. Я это помню очень отчетливо, помню потому, что под конец отвальной едва не разразилась катастрофа. Мы с Максом, сильно подвыпившие, уже собирались домой. С нами с вечеринки уходила и моя однокурсница Катя Пындык, порядочный человек с трезвым отношением к политике. Я сдружился с ней в сентябре 1986 года, «на картошке» в Чашниково. Мы собирались поймать на улице такси, подвезти Катю домой, а потом уж решить, чем закончить вечер. На входе в лифт я споткнулся и едва не упал. Советский паспорт вылетел у меня из нагрудного кармана куртки и, описав плавную дугу, упал прямо на щель между лестничной площадкой и лифтом. Увидев, что паспорт вот-вот ускользнет в шахту, я мгновенно протрезвел. Макс выставил ногу, заблокировав дверцы лифта, и я подхватил паспорт и прижал его к груди. Еще секунда, и я навлек бы на нашу семью бюрократическую катастрофу.

С этой студенческой отвальной у меня остался небольшой сувенир, блокнотик. Сейчас, когда я печатаю эти строки, осенью 2010 года, накануне Хэллоуина, блокнотик лежит передо мной на столе. Дочки мастерят себе короны для карнавальных костюмов, наклеивают блестки. Старшая, Мира, будет феей Динь-Динь из «Питера Пэна», а младшая, Татьяна, задумала нарядиться балериной. Лишь несколько лестничных ступеней отделяют меня от моей нынешней американской жизни. Здесь же, в записной книжке, – советское прошлое. Я пролистываю странички, читаю записи, сделанными на память. Вот запись однокурсника из Херсона: «Максим, живи так, как велит тебе твой ум, твое сердце. Я всегда буду переживать за твою судьбу. … ты любим всеми нами. Как жаль, что ты уходишь». А вот строки от меланхоличной девушки из города Владимира: «Макс! Ты помни обо всех нас. Ты очень добрый, веселый… В общем очень жаль…» Лейтмотивом записей был «уход», будто я уходил навсегда, уходил в мир иной. Может, так это и было. Одна однокурсница вписала в блокнот весь текст битловской песни Yesterday. А мечтательная болгарка по имени Петя оставила мне на память коротенькое стихотворение, написанное под влиянием боготворимой ею Марины Цветаевой. Оно начиналось словами «Дорога/ Долги/ Деньги».

В течение следующей недели ко мне домой заезжали еще несколько однокурсников из числа тех, кто не смог прийти на отвальную. Юля Галкина со свойственным ей презрением к системе рассказала о собрании на факультете, на котором меня «общественно порицали». Согласно рассказу Галкиной, позднее подтвержденному другими одноклассниками, особенно свирепствовала особа по имени Кира Белолюбская, которая публично назвала меня «предателем Родины» и потребовала исключения. (Уже при подготовке русского издания этой книги я узнал, что Белолюбская работала координатором отдела социальных программ российского филиала еврейского благотворительного фонда «Джойнт» – одна из многочисленных ироний судьбы). Мой однокурсник Иван Б. приехал с женой и попросил, если получится, разыскать в Западной Германии его родственников, бывших «перемещенных лиц». Я, кажется, спросил у него:

– А ты сам-то собираешься эмигрировать?

– Гм… нет… Пока не знаю, – гость замешкался.

– Если только ради детей, – подхватила его жена и вручила мне листок со сведениями об их родственниках.

26 мая 1987 года мы сдали советские паспорта и получили выездные визы в Израиль. Прежде чем сдать паспорт, я на всякий случай записал серию и номер: серия XXIX-MЮ, номер 679429.

С 1967 года, с Шестидневной войны, между СССР и Израилем не было дипломатических отношений. Интересы Израиля в СССР представляли Нидерланды. Всех выезжающих по израильским визам Израиль ждал поход в консульский отдел голландского посольства. Мы с родителями уже были знаком с тогдашним голландским консулом в Москве. Этот немного вертлявый, розовощекий молодой человек был одет в обтягивающий костюм – пиджак со шлицами и брюки с манжетами. Поздним утром мы вошли в голландское посольство. Консул увидел нас, вышел нам навстречу, потом вынес визы и пожал всем руки.

– Вам останется довольны, – загадочно пообещал он, обращаясь к нам по-русски.