Бегство. Документальный роман

Учителя разделились на два лагеря: кто прятал глаза, а кто старался отвести меня в сторонку, чтобы посочувствовать и поахать. Наш физрук, Владимир Борисович Маркин, тот самый, благодаря которому я стал качать мускулы и обрел спортивную форму, единственный отважился открыто осудить всю систему. Отец принес ему в подарок фляжку коньяку и на протяжении всей торжественной части искал Маркина в актовом зале. Владимир Борисович куда-то запропастился. Уже потом отец спустился во флигель, вошел в спортзал и постучал в дверь кабинета. Отец рассказывал мне, что Маркин сидел у себя за столом, словно старый артиллерийский офицер средь хаоса спортивного инвентаря, кубков, медалей, наград и почетных грамот; перед ним возвышалась полупустая бутылка. Отец открыл коньяк и разлил по стаканам. Они молча выпили, а потом Владимир Борисович обеими руками схватил отца за руку и крикнул ему в лицо: «Мне, понимаете, стыдно работать в этой школе! Сволочи, как обидели мальчика!»

Ровно через неделю после школьного выпуска, в самом начале июля 1984 года, я шагал от станции метро «Университет» по направлению к зданию биофака и факультета почвоведения МГУ. Я шел подавать документы в приемную комиссию и ощущал себя этаким еврейским танком, который готов идти напролом. Ленинские горы, на которых раскинулся «новый» Московский университет (вспомните штабс-капитана Соленого в «Трех сестрах»), виделись мне вражескими высотами, и их было жизненно необходимо взять штурмом. Земля горела у меня под ногами; я жаждал отмщения. Я твердо настроился победить, добиться того, что мне полагалось по справедливости – чтобы со мной обращались не хуже и не лучше, чем с абитуриентами неевреями. Родители боялись, как бы эксперимент с МГУ не вылился еще в одно фиаско. Уже потом родители рассказали мне, что во время поступления в МГУ я засыпал и просыпался с лицом повстанца.

На факультете почвоведения я заполнил анкету абитуриента и вручил свои документы сотруднику приемной комиссии – долговязому мужчине с воловьими глазами, к которых пролегла многовековая печаль армянского народа. Он сказал, что преподает на кафедре химии почв и входит в приемную комиссию факультета. Просмотрев мои документы, он помедлил, закрыл мой аттестат и посмотрел на меня с удивлением.

– А почему корочка не красная? – спросил он.

– А с чего ей быть красной? – резко ответил я.

– Разве вы не золотой медалист?

– Нет. Закончил школу на круглые пятерки, но медаль не получил.

– Ах вот оно что…, – пробормотал член приемной комиссии и положил мой аттестат обратно в папку. – Гмм, при таких оценках…, – и что-то вроде чахоточного румянца выступило у него на лице.

На факультет почвоведения ежегодно принимали около 100 человек. Где-то 25 мест отдавалось заранее отобранным абитуриентам и бывшим военнослужащим. Если предположить, что на 75 оставшихся мест претендовало около 700 абитуриентов, то конкур с в среднем составлял 9 человек на место. «Проходной балл» слегка колебался в зависимости от общего числа абитуриентов и других факторов, но обычно составлял около 16 баллов. Примерно треть абитуриентов выбывала из игры уже после первого экзамена, письменного по математике. Я был крепко подготовлен и получил четверку; это означало, что я не только не соскочил, но и вырвался вперед. Следующей шла физика, которой я боялся больше всего. Но каждому из нас хоть раз в жизни, нет да и случается испытать воздействие некой вселенской справедливости, и для меня этот закон сработал на вступительном по физике. Я получил пятерку, твердую пятерку, на устном экзамене по физике. Моя судьба была в руках двух преподавателей с физфака, и они не только поставили мне «отлично», но и похвалили меня за «глубокое понимание» электромагнитной теории. Я-то ожидал, что выцарапаю по физике четверку, если не тройку, поэтому теперь в душе зашевелилась реальная надежда на поступление – тем более, что следующим экзаменом была химия, а химия была моим коньком. Я уже набрал девять накопительных баллов (четверку и пятерку), и теперь оставалось получить еще одну пятерку и еще одну четверку, и тогда я наверняка превышу заветный проходной балл.