Бекболат

Кабанбек не сомневался, что кража Акманглая дело рук того шакальего выродка — Бекболата. Собаки его знают и потому, лишь тявкнув, смолкли. Табунщику известны все конюшни мурзы. Пришел за Елептесом, а, не найдя его, увел Акманглая. К счастью, Арсланбек еще вчера уехал на Елептесе к своему другу в горный аул.

Чувствуя свою вину, Кабанбек не смел взглянуть на тестя.

— Ну что стоишь как истукан? — рявкнул на него Батока. — Хоть из-под земли достань мне коня! Вернешься без Акманглая — голову снесу!

Кабанбек бросился в дом, облачился в черкеску, опоясался камой, схватил карабин.

Через несколько минут отряд конных муртазаков галопом выскочил со двора.

Они объехали все соседние аулы, направились в горные селения. Там к ним присоединился Арсланбек.

Но куда бы они ни приезжали, в каком бы ауле ни спрашивали о таком-то всаднике и таком-то коне, никто ничего утешительного сказать не мог. Было очевидно: похититель, минуя аулы, ушел в глубину гор.

НАБЕГ

Бекболат и его спутники — Мухажир и Азиз — возвращались из набега. Акманглая вел на поводу Бекболат. Ехали ночью, днем отсиживались в укрытии. Вернулись в стан ранним утром.

Их встречал сам тамада. С ним был какой-то человек, в шапке бухарского каракуля, дорогой черкеске, рукоять кинжала позолочена, а ножны отделаны серебром. На ногах сапоги из сафьяновой кожи.

— О, добрый конь!.. Машалла, машалла! — восклицал тамада, похлопывая по холке Акманглая.

— Азамат! — крикнул он казанши. — Накорми молодцов самым лучшим шашлыком!

— Будет сделано, тамада! — отозвался тот.

Бекболат колебался: сказать тамаде, что это не тот конь, за которым ездили, или умолчать? Наконец желание во что бы то ни стало вырвать Елептеса из рук мурзы заставило его признаться.

— Тамада-агай! — воскликнул он. — Это не Елептес. Это Акманглай.

Тамада разом сделался мрачным, как туча. Густые брови сошлись на переносице, рука легла на рукоятку камы.

— В усадьбе его не было. Я облазил все конюшни, все сараи, — сказал Бекболат.

— Так где же он? — грозно спросил тамада.

— Не знаю, тамада-агай… Наверное, пасется в табуне…

Тут вступил гость:

— А скажи, джигит, есть у мурзы Батоки кабардинские кони?

— Целый табун, агай! — поспешно ответил Бекболат, сразу догадавшись, зачем приехал гость. — Чистокровки!

Глаза гостя загорелись. Он живо повернулся к тамаде:

— Как же решим?

Тамада распорядился поставить Акманглая отдельно. Хорошо накормить, напоить, чтоб конь отдохнул: он потребуется ему нынче.

На закате солнца тамада, оседлав Акманглая, выехал из стана вместе с незнакомцем.

Вернулся он на второй день и был очень добр с Бекболатом. Тот понял: тамада хочет послать его на какое-то новое дело.

Бекболат не ошибся. Скоро вожак абреков пригласил его в свой кош.

— Садись, джигит! — Он кивнул на разостланную бурку и сел сам. — Ну спасибо тебе за коня. Хотя Акманглай не столь резв, как был мой, но зато вынослив…

— Тамада-агай! — воскликнул обрадованный Бекболат. — Мы и Елептеса уведем. Клянусь небом: рано или поздно, но Обгоняющий ветер будет у нас!

Тамаде нравился этот решительный и горячий парень. Таким в молодости был он сам и питал сейчас к Бекболату почти отеческие чувства.

— Машалла, сынок! — ласково сказал он. — А теперь, джигит, вот какое дело. Нам надо раздобыть десять кабардинских чистокровок. Говоришь, у Батоки целый табун?

— Да, агай, я сам пас!

— Так вот, джигит, снова поедешь с Мухажиром и Азизом и возьмешь у мурзы десять чистокровок. Мухажир знает, кому передать коней. Понятно?

— Да, тамада-агай!

Бекболат был несказанно рад такому заданию и был готов отбить не только десяток коней, а угнать весь табун: жажда мести роду Батоки ни на минуту не затихала в нем.

Ночи стояли лунные, светлые. Идти на дело в такую ночь опасно. Но тамада, очевидно, торопился выполнить заказ и распорядился отправляться в путь.

Впереди ехал Мухажир: он знал в здешних местах каждую тропинку. За ним Бекболат. Позади Азиз с карабином за плечом. Он ушел в абреки еще мальчишкой вместе с отцом. В одном из набегов отца убили, и теперь при налетах Азиз был отчаянно дерзок и беспощаден.

До аула Кобанлы оставалось часа два езды. Остановились в балке, чтобы дождаться ночи.

Страшно томительны были эти часы! Наконец солнце ушло за горы, но скоро его место на небосклоне заняла луна, залила степь бледно-голубым светом, и все было видно почти как днем.

— Да поможет нам аллах! — сказал Мухажир.

Всадники тронулись.

Бекболату не составило большого труда отыскать табун. Он пасся в лощине, недалеко от реки Кубани. Небольшой степной балкой, поросшей кустарником и редкими деревьями, они выехали к реке. Остановились. Чистокровки паслись совсем близко. Слышалось их пофыркивание. Вдали на холме горел небольшой костер. Около него сидел табунщик, ходил оседланный конь.

Бекболат огляделся, сказал:

— Азиз! Мы с Мухажиром будем отбивать коней, а ты следи за табунщиком. Если погонится, предупреди выстрелом вверх… Слышишь? Вверх!

— Ладно! — неохотно отозвался Азиз, снимая с плеча карабин.