Бела Кун

…Приехали в Берлин. Поместили нас в хорошую гостиницу. Из многочисленных политэмигрантов, живших в Берлине, мы встретились только с Ференцем Мюннихом и Йожефом Поганем, ибо в нашем положении следовало соблюдать величайшую осторожность. В Берлине оставались лишь до тех пор, пока нам не достали паспорта, правда, не у властей, как порекомендовала австрийская полиция. Это заняло бы слишком много времени, да и вообще трудно было предугадать, какие нам могли поставить преграды. Но и так наш отъезд состоялся только через неделю.

Из Берлина мы поехали в Штеттин, а оттуда под видом семьи военнопленного, которая возвращается на родину, сели на финский пароход «Регина» и поплыли до Ревеля (Таллин).

Путешествие по морю далось нам очень нелегко. Поднялась буря, и мы вместе с сестрой заболели. О детях и о нас пришлось заботиться Полячеку.

«Что будет, если и он свалится?» — тревожилась я в перерывах между мучительными приступами морской болезни.

Увы, мои опасения оправдались. Полячек тоже занемог.

После этого повсюду бегала моя шестилетняя Агнеш, вызывала врача, приносила лекарство, ухаживала за нами.

Правда, Полячек заходил к нам в каюту даже больной, едва держась на ногах, щупал пульс, что-то говорил в утешение, а сам был белее мела. Обратиться к кому-нибудь за помощью мы не могли, ибо нам не рекомендовалось общаться с посторонними. Кто кормил детей, уже не помню, наверное, больной Полячек, больше некому было.

Наконец, кажется, на пятые сутки, пароход причалил к ревельской пристани. Едва мы выбрались на сушу, сразу будто страшный сон с себя отряхнули — кроме слабости, не осталось никаких дурных ощущений.

Попрощались с капитаном, который понятия не имел, чью он везет семью, но знал, что обязан заботиться о нашей безопасности.

Только теперь поняла я, почему улыбнулся товарищ, передававший мне билеты, когда я спросила, как фамилия того военнопленного, под видом семьи которого мы едем.

— У вас никто ничего не спросит, — ответил он. — Полячек сделал все, что нужно. Будьте совершенно спокойны.

Так и ехала я на пароходе, не зная, в сущности, кто я такая и как меня зовут.

В ревельском порту нас встретил советский посол и проводил в гостиницу. Приехали мы в отвратительный, дождливый день, да и настроение было такое, что нам все не понравилось. После Вены и Берлина в первые минуты показалось, будто мы попали в какой-то провинциальный городок. Верно, у нас и времени не было осмотреть прекрасные старинные улицы и дома эстонской столицы. Да и вообще даль да чужбина оказали гнетущее действие.

Полячек ушел, чтобы предпринять необходимые шаги для дальнейшей поездки, а мы остались в гостинице, и, мало того что не успокоились, напротив, нас охватил какой-то страх. И он все усиливался, так как снизу из ресторана доносились пьяный вой и крики кутивших там офицеров.

«В хорошенькое место мы попали», — подумала я, но ничего не сказала, так как сестра и без того была в отчаянии: комната нетопленная, свет не горит. Она все хотела пожаловаться кому-нибудь, но кругом не было ни души. По счастью, ей пришлось заняться детьми, а потом вскоре вернулся и Полячек с доброй вестью, что утром мы едем в Петроград.

От Ревеля до Петрограда ехали недолго, никаких особых происшествий не было. Какое же охватило меня чувство при виде первой советской станции и первого советского пограничника, этого я в жизни не забуду, но и не стану пытаться передать — все равно ничего не выйдет, особенно спустя столько лет.

Одно могу сказать — я была счастлива. Больше не придется оглядываться и опасаться — не следует ли кто за тобой, не готовят ли венгерские белогвардейцы какое-нибудь злодеяние, особенно против детей, в ярости за то, что не удалось убить их отца. Счастлива была я, что больше не придется скрывать своего имени, что можно будет снова называться Ириной Кун — женой Бела Куна.

4

Приехали в Петроград. Сошли с поезда. Туман. Тьма. Промозглый осенний вечер. Агнеш судорожно сжимает руку Полячека. Мы стоим утомленные и ждем.

Полячек отпускает руку Агнеш и идет поглядеть, встречает ли нас кто-нибудь. Вскоре возвращается с двумя товарищами. Мы радуемся, но высказать радость можем только улыбкой и жестами. Однако все и так понятно, нам машут руками, приглашают пройти к автомобилю. Полячек хочет уйти, чтобы распорядиться насчет багажа, но Агнеш заявляет, что с чужими людьми никуда не поедет, пусть лучше они займутся багажом, а Полячек останется с нами. Мы выходим к машинам и ждем, пока вынесут вещи. Наконец все устроено, и мы направляемся в город. Темные улицы, только кое-где мерцают огоньки. И все-таки мир кажется нам более дружелюбным.