Бела Кун

С самого начала своей революционной деятельности Хайду был Одним из самых преданных боевых соратников Бела Куна. Бела Кун любил Хайду за его принципиальность, самоотверженное отношение к работе, за отсутствие какого-либо интеллигентского чванства. Но вместе с тем частенько поругивал его за чрезмерную застенчивость, неуверенность в себе и стремление всегда оставаться в тени. Сколько раз объяснял он Хайду, что эти его черты идут в ущерб работе, мешают развернуться его способностям. Хайду в таких случаях заливался румянцем, точно красна девица, и безнадежно махал рукой: мол, и нет у него никаких способностей. Если же Бела Кун в ответ на это разражался гневной тирадой, он обижался и молча уходил. Но мир и согласие воцарялись обычно на другой же день, как только Бела Кун приглашал его и поручал работу, которая Хайду была по нраву. Он выполнял ее добросовестно и отлично, как всегда, и так же краснел и смущался, когда его хвалили.

Жизнь и деятельность этого чистого, бескорыстного и глубоко идейного человека могли бы служить образцом для современной молодежи. Пал Хайду заслуживает того, чтобы его имя сохранилось в памяти людей.

Пожалуй, одной из труднейших задач была организация работы в провинции. Туда следовало направить особенно смелых, опытных рабочих. Выбор пал на Ференца Янчика, Эде Клепко, Деже Силади и Фридеша Карикаша.

Надо было позаботиться и о работе в армии. Для этого сразу же нашлись испытанные коммунисты, прошедшие школу русской революции, — Ференц Мюнних и Отто Щтейн-брюк.

Немало забот доставляла и работа с молодежью. Хотя Пал Хайду и Ласло Борош были молоды (да и Бела Куну шел лишь тридцать четвертый год), однако их направили на «взрослую» работу, в центральный орган партии — газету «Вереш уйшаг». Наиболее подходящим для организации рабочей молодежи оказался Янош Лекаи. Он уже до этого руководил молодежной организацией СДП, которая сразу примкнула к коммунистам, а кроме того, был особенно популярен за участие в покушении на Иштвана Тису.

Много сил отдавал и Бела Кун молодежи, к которой его всегда влекло.

Рассказывая о своей первой встрече с Бела Куном, Ласло Борош пишет: «Когда Эрне Зайдлер представил меня в кафе Зееман доктору Шебештьену (Бела Кун жил еще тогда под этим именем) и сказал ему, что я один из руководителей «нашего» юношеского движения, Бела Кун тут же прервал начатую с другими беседу и сказал мне примерно следующее: «Работа с молодежью одна из самых важных наших задач. Куйте железо, пока горячо! И что бы вам ни понадобилось, тотчас приходите ко мне. Если нужен будет где-нибудь докладчик, я и сам с удовольствием пойду куда угодно, потому что молодежное движение важнее всего. Мы учредим для вас и отдельную газету, словом, работайте не покладая рук».

Работа с молодежью так и оставалась до конца его жизни любимым занятием.

Помню, когда в 1923 году Бела Кун вернулся с Урала и ему предложили выбрать себе дело по душе, он сразу попросился на молодежную работу — стал уполномоченным ЦК РКП(б) в ЦК РКСМ и оставался там, пока не пришлось перейти в Коминтерн и взяться за руководство отделом агитации и пропаганды. Но и там он никогда не терял связи с молодежью. «Комсомольские вожди» того времени все бывали у нас дома.

Бела Куну были близки эти задорные молодые люди, яростные спорщики, беспокойные девушки, юноши, которые почти детьми ринулись с винтовкой в руках на защиту революции, а потому и позже ни перед кем не склоняли головы. Они не признавали непререкаемых авторитетов, их можно было убедить только силой логики, превосходством знаний. Почитали они только революционную принципиальность. «Это будут отличные коммунисты! Я верю в них!» — с гордостью говорил Бела Кун и втайне проверял самого себя, заглядывая в восторженные, но пытливые и строгие глаза комсомольцев двадцатых годов.

Руководители СДП знали Бела Куна еще по предвоенному рабочему движению, а некоторые, как, например, Кунфи, Вельтнер, Гарбаи, Адольф Киш, были даже непосредственно связаны с ним по работе. Пользуясь личными отношениями, они всячески пытались оказывать на него давление, мешать его работе. Играли при этом на самых разных струнах, в первую очередь на его чувствительности. Говорили о расколе партии, о братоубийственной борьбе и о том, что он, Бела Кун, не жалеет «старых испытанных борцов рабочего движения» и хочет отстранить их, связывается с «никому не известными проходимцами», с людьми, у которых нет никаких корней в рабочем классе.

«Венгрия, — утверждали они, — принадлежит к западному миру, поэтому должна пойти по пути западных демократий». Однако о русской революции они отзывались сочувственно, с особым почтением говорили о Ленине, но вместе с тем их бросало в дрожь при одной мысли, что Венгрия может последовать примеру России.