Бела Кун

Вечерами вокруг крепости прохаживались, гуляли разные подозрительные типы. Что они замышляли — неизвестно, но, во всяком случае, вряд ли у них было доброе на уме.

Затем охранка придумала еще одну акцию. Под предлогом того, будто деревенские жители хотят узнать, что едят заключенные коммунисты, окружили крепость и не пропускали продовольствие, пока не устанавливали, сколько и какой нам подвозят еды. «Блокада» продолжалась несколько дней, и эта «самостоятельная» акция деревни была прекращена только после энергичного протеста с нашей стороны.

В ответ на решительные письма Бела Куна в один прекрасный день в Карлштейн явился сам министр внутренних дел Эльдерш. Он приехал ознакомиться с положением заключенных. Встретили его такими возмущенными речами и возгласами, что под конец он воскликнул с отчаянием: «Um gottes willen, was wolt ihr von mir?»[81] Ждать объяснения пришлось недолго. Ему вразумительно объяснили, чего «хотят бога ради» от социал-демократического правительства Австрии. Эльдерш пообещал все уладить и попросил только чуточку набраться терпения.

Со времени его отъезда прошло опять несколько месяцев, а женщин так и не выпустили. Настроение у заключенных ухудшалось. Тюремные распри вспыхивали все чаще, но это еще полбеды, хуже было другое: все сильнее назревали политические разногласия.

Однако главным все еще оставался вопрос о ликвидации лагеря, а в этом вопросе существовало полное единодушие.

Наконец наступил перелом — выпустили первую женщину, которая совсем скоро должна была родить. Это была жена Эмиля Хортн. Как радовались мы все, провожая ее! И радость объединила на время обитателей крепости. Вскоре освободили и жену Поганя с дочкой, жену Рудаша, а потом и меня вместе с женой Варги. За нами последовали и остальные. Одна жена Пора оставалась в заключении, она ни за что не желала расставаться с мужем.

Потом выпустили и мужчин — бывших социал-демократов. Под конец австрийскому правительству не было смысла содержать Карлштейн, и оно решило увезти Бела Куна куда-нибудь под Вену, а остальных поместить в один из павильонов Штайнхофского сумасшедшего дома.

Теперь и жена Пора вынуждена разлучиться с мужем. Ее не пожелали признать «сумасшедшей» и не позволили жить в больнице для умалишенных. Она вместе с нами и с семьей Ваго жила в венском пансионате.

Начальник контрреволюционного карательного отряда полковник барон Пронаи еще в карлштейнскую пору пытался организовать похищение коммунистов, и в первую очередь Бела Куна. Он решил так: либо возьмет их живьем, либо прикончит на месте. Согласно более позднему признанию Пронаи глава венской полиции господин Шобер «оказывал нам поддержку уже во время ограбления венгерского посольства на Банкгассе. Я часто навещал его и вел с ним доверительные беседы о моих намерениях относительно бежавших в Австрию коммунистов…

Мы тронулись в путь в туманный ноябрьский день, — пишет Пронаи.

Что касается расположения крепости, то все соответствовало примерно тому, что разузнали и донесли мои офицеры. Цели мы могли добиться только с помощью ловушки и внезапного нападения…

На основании сведений, собранных в Карлштейне, я пришел к следующему выводу — для осуществления намеченного плана в первую очередь нужны: темнота, деньги, двенадцать полных решимости мужчин, три безупречные, соответствующие цели автомашины, в каждой из которых может поместиться по шесть человек. Если бы согласно моим расчетам удалось до двенадцати часов ночи бесшумно, без выстрелов убрать стражу, иначе говоря — обезоружить ее, то троих, а может быть и четверых, наркомов — самых оголтелых негодяев (Бела Куна, Гамбургера, Ландлера и Поганя), усыпив и запихав в машины, можно было бы кратчайшим путем увезти в Венгрию. Остальных мы решили тут же на месте вздернуть на фонари и деревья, которые найдутся во дворе… Покуда машина с наркомами не доедет до венгерской границы, один отряд должен остаться на месте часов до пяти утра и сторожить тех, что остались в живых… Для вернейшего достижения цели нам был рекомендован грацский врач, понимающий толк в усыплении хлороформом, который сам охотно предложил свои услуги.

Я рассчитывал на то, что этот стопятидесятикилометровый путь от Карлштейна до Венгрии — через Брук или Вимпасин — должен длиться три часа. Первая машина поехала бы в авангарде, за ней — вторая с наркомами, третья в арьергарде, запасной. Случись какая-нибудь заминка с переправой через границу — наркомов надо немедленно прикончить, таков был мой приказ. Но судьба захотела иначе, и счастье сопутствовало эмигрантам, а не венгерской справедливости».

Согласно Пронаи эту акцию санкционировал и Миклош Хорти.