Белая фабрика

Йосеф. Ну вот. Зачем заставлять старика ждать? Посмотри на это с другой стороны, Ривка. Дерьмо – это просто дерьмо, оно у каждого из нас в кишках, мы носим его в себе, даром что вони не слышно. Мое дерьмо или дерьмо другого человека – есть ли тут разница, если разобраться? И что унизительного в том, чтобы чистить выгребные ямы? Кто-то это должен делать, иначе мы тут все в дерьме потонем. Эта работа будет почище, чем у Румковского и его прихвостней. Лучше так, чем своих же немцам продавать.

Ривка. Йосеф!

Йосеф. Ведите себя хорошо, мальчики. Папа вернется домой с картошкой и хлебом.

Старый Йехезкель. Картошка, одна картошка… Колбаски бы, Бася… краковской…

15

Квартира Кауфманов. Другой день. Йосеф входит, еле волоча ноги, молча валится на пол. Ривка подлетает к нему, трогает лоб.

Ривка. Господи, Йосеф! У тебя лоб – кипяток! Дети! К отцу не подходить! Ложись тут пока, я сбегаю за доктором! Я же говорила, говорила тебе! И месяца не продержался!

Она накидывает плащ и выбегает.

Вольф. Пап, ты заболел?

Герман. Тебе мама сказала не подходить к нему!

Тут с улицы раздаются крики. Топот сапогов по лестнице. Кулаки молотят в деревянные двери.

Полицай Мордке (за сценой). Служба порядка! Немедленно откройте!

Стук в дверь.

Вольф. Пап! Стучат!

Полицай Мордке (за сценой). Кто тут? Кауфманы? Открывай!

Йосеф. Не открывайте. Не открывайте. Я сейчас.

Он с трудом садится на полу. Потом, хватаясь за стул, поднимается. Колени у него трясутся, он идет, держась за стену. Подходит к кровати мальчишек, накрывает их одеялами с головой.

Йосеф. Тихо сидеть! Ясно? Ни звука!

Вольф. Мне все ясно. Это Герман ничего не понял.

Герман. Сам ты ничего не понял!

Грохот – кулаки колотят в дверь квартиры Кауфманов.

Полицай Мордке (за сценой). Кауфман! Открывай! Или дверь вынесем!

Йосеф. Да-да… Иду…

Остановившись у порога, Йосеф одергивает одежду, поправляет волосы. Распахивает дверь. Полицай Мордке шагает внутрь. В руках у него дубинка.

Полицай Мордке. Господи, ну и вонь от тебя! Ты что, в дерьме валялся, Кауфман?

Йосеф. Я фекалист.

Полицай Мордке (делает шаг назад). Ого.

Йосеф. Что вам надо? У нас все в порядке. Звезды нашиты.

Полицай Мордке. При чем тут звезды, Кауфман?

Йосеф. Это не из-за звезд?

Полицай Мордке. Да ты еле на ногах стоишь, Кауфман. Как самочувствие?

Йосеф. Отличное.

Полицай Мордке. Ну вот и отлично. Поднимайтесь-ка вы все и выходите во двор для осмотра физического состояния. Всех больных депортируют. Живо! Немцы ждать не будут!

С улицы раздается командный лай Ланге.

Ланге (за сценой). Rechts! Links! Links!

Переводчик (за сценой). Направо! Налево! Налево! Все, кто налево, выходи со двора!

Йосеф (стараясь держаться прямо и звучать уверенно). Я тут один, клянусь тебе!

Просыпается и принимается причитать Старый Йехезкель.

Старый Йехезкель. Хлеба… Хлеба… Есть… Хлеба…

Йосеф перегораживает Мордке проход.

Полицай Мордке. Ты думаешь, я не пройду, если мне надо будет?

Йосеф. Не надо, брат, не надо… У тебя ведь у самого дома дети, старики…

Полицай Мордке. Завел канитель! Эй, ребята!

Йосеф. Нет… Нет! Погоди. Погоди минуту. Прошу.

Он бредет, утирая испарину, к столу. Выдвигает ящик и достает оттуда цепочку. Смотрит на нее. Возвращается.

Полицай Мордке. Что ты там копаешься?! Они сейчас хватятся меня, и все тогда!

Йосеф. Вот. Это золото, настоящее. Матери моей покойной.

Йосеф возвращается к Мордке. Тот забирает у него цепочку, изучает ее, наматывает на руку. Смотрит на Йосефа пристально.

Полицай Мордке. Ничего больше нету?

Старый Йехезкель. Хлебушка бы… Хлеба…

Ланге (за сценой). Rechts! Links! Links! Rechts! Links! Links, Ich habe Dir ja doch ganz klar gesagt! Du Schwein!

Звучит выстрел. Йосеф вздрагивает.

Голос с улицы. Мордке! Ты где застрял?!

Полицай Мордке. Так и быть, не полезу в твой клоповник, пройдоха. Но больше такие штуки не проканают. Ясно?

Йосеф. Спасибо, брат. Спасибо тебе.

Полицай Мордке. Брат… За родных моих он испереживался, видал? Нет, брат, сначала вы, а потом уж мы…