Белая кошка

Смотрю на свое отражение: волосы всклокочены, вместо глаз две черные кляксы. Страшно ли мне? Убийца я или нет? Не поехала ли крыша?

В зеркале виден краешек ванной. От неожиданного нахлынувшего чувства дежавю кружится голова. Ноги подкашиваются, я чуть не падаю.

Я бился в воде, руки превратились в щупальца, потом в морские звезды, потом в извивающихся змей. Все шло не так. Я разваливался на куски, голова ушла под воду и…

Опять я что-то забыл?

Скорчившись на полу, протягиваю руку к водопроводному крану. Почему-то кажется, я знаю, какой он на ощупь. Память окончательно сходит с ума, на реальность уже совершенно не похоже: вспоминаю, как вместо пальцев выросли черные изогнутые когти.

Меня захлестывает нестерпимый животный страх. В голове стучит одна-единственная мысль: нужно выбираться отсюда. Спешу на улицу, на автопилоте запираю дверь, сажусь в машину и пытаюсь успокоиться. Глупый ребенок спасается от воображаемых привидений. Съедаю шоколадку, не чувствуя вкуса, словно во рту песок, но все равно прожевываю и глотаю.

Надо во всем разобраться. В воспоминаниях черные дыры, и сколько я ни пытаюсь сосредоточиться, все без толку. Тут требуется мастер – такой, чтобы задавал поменьше вопросов и помог сложить воедино все кусочки, увидеть полную картину. Поворачиваю ключ в замке зажигания. Съездим-ка на юг.

Магазин на Девятом шоссе – в общем-то, и не магазин вовсе, а настоящий блошиный рынок: десятки маленьких лавочек теснятся прямо внутри огромного, похожего на склад здания. Мы с Барроном иногда уламывали деда или Филипа отвезти нас туда, а потом целый день болтались среди прилавков, разделенных плотными занавесками, уплетали хот-доги, покупали дешевые ножики и прятали их в сапогах. Там еще одна девчонка торговала соленьями из большой бочки, Баррон сразу же отправлялся с ней любезничать, при этом ворча, что ему приходится со мной возиться.

Ничего с тех времен не изменилось. Перед входом стоит большой ящик с пасхальными корзинками, рядом продавщица. Кроличьи шкурки – три на пятерку. Какой-то парень явно нацелился стащить парочку.

Вхожу. От запахов съестного громко урчит в желудке. Иду мимо лотков с бумажниками из кожи угря, с тяжелыми серебряными кольцами и оловянными драконами. В самом конце ряда расположились предсказатели – бархатные юбки, меченые карты. За пять долларов можно узнать, что «иногда вам одиноко даже среди друзей», или «страшная потеря сделала вас необычайно чувствительным», или даже «вы обычно застенчивы, но скоро окажетесь в центре внимания».

В Джерси полно таких местечек. Это ближайшее, чуть больше 30 километров от Карни. Тут предсказатели продают амулеты и этим зарабатывают на жизнь. Амулеты делают ушедшие на покой мастера. Можно даже краем глаза заметить, как кое-кто предлагает недорогие проклятия в обход криминальных кланов. А талисманов много, и они, как правило, работают, в отличие от тех, что продают в больших торговых центрах и на заправках.

Подхожу к задрапированному цветными шарфами столику.

– Косая Анни.

Пожилая женщина поднимает голову и улыбается. Один зуб у нее почернел, на лиловых атласных перчатках поблескивают пластмассовые и стеклянные кольца, несколько платьев надеты одно поверх другого, а к подолу пришиты маленькие колокольчики.

– Кассель Шарп. Как мама?

Анни торговала волшебными побрякушками задолго до моего рождения. Старая школа, конфиденциальность. Это важно, ведь я не могу разбрасываться даже теми скудными крохами информации, что у меня есть.

– Сидит. Поработала неудачно над одним богатеньким парнем.

Анни вздыхает. Она из моей реальности, ей такое рассказать не стыдно, она не будет удивляться, как, например, одноклассники. Гадалка наклоняется вперед:

– Выйдет скоро?

Киваю, хотя не уверен. Мама продолжает стоять на своем: мол, ничего противозаконного не совершала (ну конечно), обвинение строится на предрассудках и пустой болтовне (а вот в это уже можно поверить), и на апелляции все пойдет по-другому. А слушание между тем все откладывают.

– Скучаешь?

Снова киваю, но и тут полной уверенности нет. Сейчас-то она далеко и не может чуть что поставить все с ног на голову. В тюрьме она – великодушная, хоть и немного тронутая мамаша, а дома сразу снова превратится в деспота.

– Мне нужен талисман, а лучше парочка. Для памяти. Только настоящие.

– Настоящие? А ты думаешь, я какие продаю?

– Не думаю, а знаю, – улыбаюсь я.

Анни недобро усмехается и треплет меня по щеке; как еще зацепку не боится поставить на атласной перчатке, ведь побриться-то я забыл.

– Ты похож на братьев. Знаешь, как про таких, как вы, говорят? Рожица смазливая, а самого черта обдурит.

Ничего себе комплимент. Но я краснею и опускаю глаза.

– И еще мне надо кое-что у вас спросить про проклятия памяти. Знаю-знаю, я не мастер, но очень надо.

Анни отодвигает колоду Таро и что-то ищет под столом. Достает большую пластмассовую коробку, там свалены в кучу разномастные камни. Она вылавливает блестящий ониксовый кругляш с дырочкой посредине и дымчатый кусок розового хрусталя.

– Садись. И давай по порядку. Сначала амулеты.