Белая Кость

Лязгнула щеколда, скрипнули петли. За калиткой находилось помещение без окон и без мебели — будто собачья будка, только вместо псов сторожевую службу несли два воина. Один скрылся за дверью, в которую настоятельница никогда не входила. Второй продолжал притворяться истуканом. Прижимая младенца к груди, старуха прислонилась спиной к стене и в ожидании лорда уставилась на сапоги караульного. Выше смотреть боялась. Её пугали эфес меча, сделанный в виде дерева, растущего вверх корнями, и металлическая бляха на шее воина с рельефным изображением такого же перевёрнутого дерева. В этом символе присутствовало нечто дьявольское, но старуха отгоняла беспокойные мысли. Мужчины вечно что-то придумывают: то волков с двумя головами, то львов с человеческим телом.

Вскоре в будку вошли лорд Айвиль и молодая женщина в сером плаще с капюшоном. Увидев в её руках корзинку, накрытую тряпицей, и вещевой мешок, настоятельница съёжилась от недобрых предчувствий.

Лорд жестом велел караульному выйти и обратился к старухе:

— Святая мать, я даю эту девушку тебе в помощницы. Посвяти её в свою веру, обучи всему, что знаешь. Я хочу, чтобы она стала Святой матерью после тебя и оберегала обитель, как оберегаешь ты.

Намёк лорда на её скорую кончину задел настоятельницу за живое. Но она не подала виду и только кивнула.

Айвиль приказал своей подопечной подождать снаружи и вновь обратил взгляд на старуху:

— Принесла?

— Принесла.

— Он тебе нужен?

Настоятельница положила замотанного в простыню младенца на пол:

— Он никому не нужен.

Хотела присесть на корточки, но рухнула на колени. Наверное, лорд Айвиль прав. Силы тают с каждым днём. Скоро она не сможет удерживать младенцев, раз за разом окуная их в воду: крошки превращались в пудовые гири. И не сможет их сюда донести.

Позади себя на полу провела ножом черту. С горем пополам поднялась и, получив пять серебряных монет, не оглядываясь вышла из караулки.

Надев шнурок с ножом себе на шею, Айвиль взял ребёнка:

— Добро пожаловать в Небесную Стаю.

За каменным забором находилось военное поселение. Казармы, конюшни, бани, кузни чередовались с загонами для лошадей и площадками, где тренировались Выродки — так лорд называл отказников.

Айвиль шёл к дому младенцев, стоящему в молодом ельнике. Справа звучало: «Выпад! Удар!..» Слева доносилось: «Коли! Руби!..» Звенела сталь мечей, стонала тетива, свистели стрелы. Шум, присущий настоящему сражению, перекрывало лошадиное ржание. Всадники учили коней преодолевать препятствия и бить копытами в щиты, прикреплённые к изгороди из прутьев. Боевые кони — мощное оружие, их тренировкам уделяли здесь такое же внимание, как подготовке наёмников.

Ребёнок, замотанный в простыню, заворочался. Киаран Айвиль затолкал руку под ткань. Скользнув пальцами по коже, покрытой от холода пупырышками, нащупал яички. Небесная Стая не брезговала и девочками. Из них получались отличные шпионки и исполнительницы заказных убийств. Менее способные шили, стирали и хозяйничали на кухне.

Отец говорил Киарану, что их далёкий предок баловался чёрной магией. Ему удалось связать три таинственных места: Глухой лес, Слепую лощину и Немое озеро. Считалось, что никому не нужный ребёнок, побывав в этих местах, становился глухим к мольбам, слепым к чужим страданиям и безмолвным — никогда не жаловался и не просил.

Киаран Айвиль думал иначе. Их предок связал не места, а женщин, которые, по идее, должны олицетворять любовь, милосердие, человечность, сострадание и нравственную чистоту. Младенец, попавший им в руки, разумом не понимал, что с ним делают, но его душа, обнажённая, не успевшая обрасти защитным панцирем, чувствовала, как её продают раз за разом, начиная с родной матери и заканчивая святой, — и превращалась в камень.

Лорду оставалось только ежедневно напоминать воспитанникам, что на земле им не нашлось места. Они — древо, вросшее корнями в небо, и всем обязаны Небесной Стае. Отныне и навечно честь Стаи для них превыше всего. Девиз: «Убей или умри!»

Выродки не обзаводились семьями. Их род начинался с них и заканчивался ими. Они презирали мир и упивались войной. В бою бились со звериной яростью и умирали там же — на поле брани. Их клич и последние слова: «Во славу Стаи!»

Лорд Айвиль отдал младенца нянькам, которые вскармливали детей молоком самой сильной кобылы. И едва спрятал ритуальный нож в ящик, в котором хранились сотни других ножей, как стражник сообщил ему о прибытии в замок герцога Лоя Лагмера — одного из претендентов на трон Шамидана.

Киаран Айвиль покинул логово Стаи и направил коня в крепость.