Белая магия любви

– Посмотрим, мисс, – сказал он. – Я покажу тебе, кто хозяин в моей семье. Я покажу тебе, что ты не можешь продолжать унижать себя этой низкой интригой. Эта собака! Значит, он думал, что сможет привязаться ко мне—не так ли? Я научу его!

– Я сделала ему предложение. Он мне отказал. Я призналась ему в любви. Он оттолкнул меня.

Жестокий рот Ричмонда под рваными усами было ужасно видеть.

– Бесстыдная девчонка! – Воскликнул он. – Следующим будет один из слуг. Я должен немедленно благополучно выдать тебя замуж. Если бы твоя мать не была абсолютно некомпетентной, она бы давно тебя устроила.

– Я не выйду замуж ни за кого, кроме Роджера Уэйда, – раздался тихий голос от тихой фигуры рядом с ним.

– У тебя что, совсем нет здравого смысла? Ты говоришь, что щенок отказался от тебя. Разве ты не знаешь, почему?

– Я знаю причину, которую ты назовешь.

– И это настоящая причина. Он слышал обо мне! У него достаточно мозгов, чтобы понять, что его лучшая игра – это…

– Не говори больше ни слова против него! – Воскликнула Беатрис, когда ее терпение иссякло. – Ты говоришь, что я дура. Что ты о себе думаешь? Ты не хочешь, чтобы я выходила замуж за этого человека. Как ты собираешься предотвратить это? Ведь ты показываешь мне, что ты не тот отец, который, как мне казалось, любил меня, но что ты никого не можешь любить. Ты показываешь мне, что ты не такой человек, как я думала, а сноб, лицемерный сноб. Да, лицемерный сноб, который дергал за веревочку маму. Ты все время ругаешь ее, меня и Роду как снобов. А потом, когда ты показал мне правду о моем окружении, ты продолжаешь нападать на человека, которого я люблю, говорить о нем вещи, которые, как я знаю, ложны. Это то, что ты называешь умным?

– Я рад, что ты позволяешь мне увидеть тебя в твоем истинном облике, – сказал отец, настолько измученный своими страстями, что его голос прозвучал чуть громче хриплого шепота. – Что касается этого, этого охотника за приданым, который выставил тебя дурой, никогда больше не упоминай при мне его имени!

– Ты хочешь, чтобы я выпрыгнула из этой повозки? – Закричала дочь, дрожа от ярости.

Ричмонд пустил лошадей самой быстрой рысью. Он не произнес ни слова, пока не натянул поводья у входа в серый замок. Затем он злобно сказал, – иди в свои комнаты и готовься к отъезду в Нью-Йорк и Европу. У тебя есть два с половиной часа.

Дела семейные

Ричмонд, проницательный исследователь человеческой природы и хорошо разбирающийся в особенностях воли и характера своего любимого ребенка, не недооценивал ни того, что она открыла ему, ни того, что она открыла сознательно, ни не менее важных вещей, которые она подсознательно подразумевала. Кроме того, он видел мужчину, в любви к которому она призналась, измерил его физическую привлекательность и получил четкое представление о внутренних чарах, которые делали физические чары такими сильными. Это было время для быстрых и кратких действий; от этого авантюриста нужно избавиться, прежде чем он сможет использовать увлечение глупого ребенка, чтобы поставить себя в положение, в котором он может вызвать скандал и, если захочет, может потребовать серьезного шантажа. Теоретически Ричмонд считал свою дочь достаточно очаровательной и привлекательной, чтобы свести с ума любого мужчину в мире. Практически он верил, что чувство к ней не имеет никакого отношения к деяниям “этой ищейки удачи". Он был молод, а теперь был недалек от старости, и все же он не видел никаких исключений из правила, которое он считал аксиомой, что везде, где речь идет о деньгах, это единственный реальный фактор.

Да, это было время для действий, мгновенных и решительных. Возвращаясь в студию Уэйда, он боролся со своей яростью, пытаясь успокоить ее, чтобы его хитрый мозг мог придумать один из тех тонких трюков, которые принесли ему огромное состояние и сделали его самым почитаемым, самым ненавистным и самым осуждаемым человеком в американских финансах. Но каждый раз, когда он думал о слабоумном недостатке самоуважения у своего ребенка или об ужасной наглости нищего художника, он снова начинал скрежетать зубами и проклинать свою неспособность запереть ее, пока она не придет в себя, и выгнать художника из окрестностей. Ричмонд так давно привык подчинять своей воле любое человеческое существо, в котором ему случалось нуждаться, что в последнее время, когда ему противостояли, он становился по-настоящему безумным. Этого было достаточно, чтобы на его пути появился мужчина; он сразу же начал принимать худшее из возможных суждений о характере этого человека, метод, который очень помог ему заглушить голос совести. Было время, когда он, как и все люди, которые создавали себя с малых лет, хорошо контролировал свой характер, который был ищейкой, которую выпускали только тогда, когда это было разумно и выгодно. Но привычка к власти действовала в нем так же разрушительно, как и почти во всех тех, кто стал правителями. Его характер быстро становился опасной слабостью, тем предателем внутри, который свергает там, где внешние враги никогда не могли бы одержать верх.