Белое Пламя

Дэйн молчал, продолжая глядеть на незнакомку; теперь он уже не чувствовал себя комфортно.

— Простите меня, — проговорила она, уже собираясь оставить его, — просто хотела помочь.

— Кто вы?

— Да так… — ответила она с улыбкой, — всего лишь гостья.

Герцог Вилдэр Лир со своими сыновьями — Кеннетом и Эериком восседал в центре, угрюмо смотря в одну точку, большие собрания людей, видимо, тяготили его; справа от Вилдэра сидела его жена — Кэйла, её опустошённый вид одновременно пугал и приводил в уныние. Личная гвардия герцога, насчитывающая две дюжины воинов, оберегала его и сыновей, расположившись на разных точках зала, следя за всеми. Казалось, что ничто не уйдёт от их взора. Вилдэр не хотел затягивать мероприятие надолго, а потому предоставил слово сенешалю, чтобы тот озвучил событие.

Многие высказали свои соболезнования, кто-то не в первой. Не так много людей предлагали какие-то идеи в поисках ребёнка, да и что они могли предложить, если группа хорошо обученных людей Вилдэра, имея в своём распоряжении время, по горячим следам не смогла её отыскать.

Высказаться решил один тучный человек, так называемый Мавелий Сартон — епископ церкви Отца-Создателя.

— Я вот, что вам скажу, — он поднялся, расправил руки, продолжил: — На всё воля Божеская… — остановился, пошамкал толстыми губами, схватившись за пузо. — Если пропало, это, дитятко-то, значится, так тому и быть и нечего горевать, ибо Создатель такое позволил, на то Его воля была; значится… Нам остаётся только молиться.

— Ежели я вам прямо сейчас голову отсеку вот этой роскошной саблей, то на сие действие тоже была бы воля Создателя? — начал с вопроса граф Бриан Апло, готовясь перейти к изложению. Он явно не опасался духовенства Шатиньона, позволяя подобные колкости. — Вы все здесь знаете, кто я и что мне небезразличны судьбы других, независимо от их положения и рода, — он вышел в центр. — Я потратил немало средств на поиски и потрачу ещё. Мои люди проверяли города, области, осмотрели каждую лачугу, и, конечно, были кое-какие зацепки, но их недостаточно, ибо клубок нити оказался куда длиннее. И поэтому я привлек к этому делу тех, чьи способности и умения показались мне наиболее подходящими для помощи в поисках.

Граф сделал паузу, и Дэйн посмотрел на женщину в белом, которая почему-то не восседала вместе с остальными, а стояла в углу зала рядом со столиком с винными бокалами и яблоками. Вместе с ней был крупный мужчина. Встретив Дэйна взглядом, она, улыбнувшись, подняла бокал. Он невзначай отвернулся, как стеснительный юноша.

— О чём ты толкуешь, Бриан? — не выдержав, спросил герцог.

— Ясновидение, прорицание, спиритизм и даже магия — чудеса для нас. И некоторые из здесь присутствующих имеют внутри себя эти чудеса; они нам помогут.

Многие неуверенно переглянулись.

Дэйн опустил голову, как же ему не хотелось, чтобы его имя сейчас помянули. Он просто терпеть не мог выступать перед другими, как бы это парадоксально не звучало. Да, он время от времени у себя в Мереле на Ивовой Площади давал речи, но это происходило лишь тогда, когда никто не мог заменить его на неделе. Да и лица там все были знакомые, да и мало их было, да и верили они всему, хотя Дэйн говорил мало и по существу, в отличие от многих собратьев по ордену.

— Знаю, что здесь есть человек, побывавший в очаге Белого Огня, — начиная с этого предложения, Брианн говорил с не прикрываемым восхищением, — и познавший силу светила оного чуда… Дэйн из Мереле, расскажи нам, что случилось, где Бетани Лир, где ребёнок?

Он чувствовал, как его нещадно сверлили взглядами; ощутил на себе это давление, угнетающее разум и подрывающее уверенность. Он мог соврать, сказать то, что все хотели бы услышать: что-то незамысловатое, чтобы все остались довольны. На его месте многие бы соврали, кто-то из-за страха случайно сказать что-либо неприятное, а кто-то отплатил бы ложью, потому что сейчас была хорошая возможность подзаработать на правильных, не вызывающих вопросов словах. Но Дэйна сейчас волновало лишь одно — он поскорее хотел очутиться у себя дома. Уйти, просто испариться каплей под палящим солнцем.

Дома его ждал близкий человек, который в любое время мог сгинуть от тяжёлой невзгоды. Если бы с Марией случилось что-то плохое, пока он отсутствовал, то Дэйн себе бы этого не простил.

Он знал, что произошло с ребёнком, знал это ещё тогда, когда добирался до города. Все, что он делал за последнюю неделю, было попыткой понять причину, почему это случилось, увидеть детали, но он был не всесилен.

Дэйн поднялся, оглядел всех и сказал:

— Её нет в нашем мире.

Молчание. Гробовое. Для некоторых голос его был подобен клинку, разившему сердца и надежды.