Белое Пламя

— Позвольте объясниться, я вижу сны, и они более красочные, чем у других, они длятся дольше и в них есть малая доля смысла. Мне приходилось подобным образом искать людей, и неважно — живой человек или мертвый — рано или поздно увидишь ты его. Я её не видел, ни разу. Отсюда вывод: либо Бетани Лир никогда не рождалась, и это выдуманный человек, либо она в другом мире, где моё сновидение практически бессильно. Оба варианта кажутся мне неправдоподобными, но первый мы исключаем сразу, а потому остаётся лишь второй.

— Но как… Каким образом подобное возможно? Как она могла очутиться в другом мире? — Бриан глядел на Дэйна так, словно воочию зрел реликт людской.

— Я не знаю.

— Зато я могу рассказать, — сказала своё слово женщина в белом, выходя к Бриану, — вам поведать?

— Кто это? Кто дал ей слово? — сразу же посыпались возмущения в зале.

— Её зовут Аделаида. Она под моей опекой, — громко сказал Бриан Апло. — И без неё мы не справимся.

Группа людей воспротивилась ей, говоря герцогу, что она ведьма.

Один молодой граф в голубом кафтане съязвил грязным словом и загоготал вместе с другими рыцарями, женщина проигнорировала их.

От неё веяло холодом, и, потирая руки, она не сводила глаз с Вилдэра. Становилось всё тише и тише, теперь уже каждый смотрел в молчании.

— … И придёт измученная дева на пир сладостный в тёплый праздник Жизни и предложит Лирам спасение от страшного суда, взамен взяв слишком много.

Легенда ведала о деве с болот, Дите Часа Скорби, что привнесёт во двор сынов Предка-Миратайна хлад и тьму, если Лиры не смогут заплатить цену. Эту сказку рассказывали всем, которая появилась во время войны марбеллов и народов Арлена.

— Помолчи, старовер! — надувая от злости щёки, заорал Мавелий Сартон на человека в рясе. — А ты, женщина, пошла вон отсюда!

Дэйн ожидал, что герцог сделает замечание корпулентному епископу, заткнёт его, но была лишь тишина, вместо слов порядка; у Дэйна зачесались кулаки, его всегда раздражало грубое хамство, особенно направленное на того, кто слабее. Бриан зашагал от центра зала в сторону стола, где сидел Мавелий, аккуратно сложил руки за спину и наклонился, прошептав что-то епископу на ухо, так что никто не слышал. Видимо, у духовного представителя Создателя было лишь два пути, как отреагировать на слова графа: либо наброситься на него и поднять шумиху, либо замолчать, как статуе. Мавелий от услышанного был сильно шокирован, покраснел и больше не открывал рот.

Все посмотрели на герцога, и можно было заметить, как он оживился, тоска в этот миг не довлела над ним. Вилдэр хотел видеть чудо, он верил:

— Говори, — тихо произнёс он.

— Мы виноваты в этом. Как вы мне говорили, судари? Она просто исчезла? Так вот, она именно исчезла; до неё не дотронулась рука человека. Заговоры здесь не при чём, если даже им и было место, то они канули в лету, потому что она пропала по совсем другой причине. Мы это сделали. Все вместе. И делали это всегда, снова и снова, с самого начала. Просто… — она остановилась и посмотрела на Дэйна, а затем на смуглолицего старовера, лицо которого в свете свечей выражало боль и усталость. — Это так незначительно, так обыденно, что мы привыкли и не замечаем. Я… хотела бы вам объяснить это словами попроще, но не могу… — она снова заострила внимание на последователе былой религии. — Вы можете пойти на край света, пересекая моря и равнины, лишь бы быть подальше от угрозы, от других людей, но всё равно познаете горесть, потому что эта горесть сейчас везде, она разлетелась над землёй ещё с истока времён. Она внутри нас и мы ей упиваемся подобно воде. Своими поступками мы порождаем нечто страшное и неведомое, неподвластное нам. И то, что мы породили — есть причина исчезновения… Чудище, пожирающее стенания людские, повинно в этом. Бетани Лир — невинная жертва пороков её ближних.

— О, Отец Всемогущий, что за ересь сейчас пытается донести до нас, благочестивых шатиньонцев, эта безбожница?! — вопросил один из товарищей Мавелия.

К возмущениям присоединились и другие. Хотя некоторые желали продолжения её речи.

— Ваши слова очень громкие и в то же время они мне кажутся искренними, — проговорил любезно Тейган, удивив многих. Высший командор, возглавлявший делегацию ордена Белого Пламени на празднике, развеял весь шум в помещении и оставил лишь свой глубокий голос. — Я бы послушал вас, но мне хочется прояснить один нюанс. Что скажет мой брат по ордену. То, что она излагает, имеет под собой реалии? Мой брат, ответь.

— Дэйн из Мереле, я говорю правду? — спросила она.

Женщина напоминала Марию. Голос и манера речи были просто одинаковыми; словно пыталась ей подражать. С того случая прошло немного времени, когда Мария перестала говорить, но Дэйну казалось, что он забывает её. Она каждый день с ним, они вместе всё также у себя в доме в Мереле встречают рассвет, но воспоминания о том, какой она была, и её изначальный образ медленно улетучиваются и их не сохранить. Аделаида напомнила ему жену прошлых лет.

— Лжи в её устах нет.