Читаем Белорусские поэты (XIX - начала XX века) полностью

Белорусские поэты (XIX - начала XX века)

Адам Калликстович Гуринович , Алоиза Степановна Пашкевич , Максим Адамович Богданович , Павлюк Багрим , Янка Лучина

Девичий облик нас пленяет и волнует,Нас матери душа возвышенно чарует.Величье красоты в их слитности живой,—Художники пред ней склоняют гений свой,Чтоб воплотить в творениях прекрасныхПрообраз матери в чертах девичьих ясных.Ты стала, дева-мать, как символ красоты,И вот уж с полотна глядят твои черты.Я с тайным трепетом души на них взираю,И сердцем я стремлюсь к отеческому краю,Минувшее свое припоминаю я!Меж темных образов проходит жизнь моя,Я что-то в ней ищу тревожною душою.И давний день один встает передо мною.Однажды летнею рабочею поройЯ шел деревнею. Понурой чередойВдоль улицы, кривой и неширокой, хатыСтояли серые, сутулясь; как заплаты,Виднелись на стенах слепые окна ихИ почерневшая солома крыш гнилых.Всё разрушалось тут, старело, умирало,И мало что вокруг хоть как-то украшалоТу ветхость бедную; и только мак цветки,Такие яркие, как будто мотыльки,Рассыпал по грядам и тешил ими душу,Да, может, кое-где еще увидишь грушуКривую, старую. Вот только и всего.А из людей кругом не видно никого, —Все на поле они; не пробежит пороюМолодка с ведрами на речку за водою,И в шапке войлочной не встретишь мужика,И не услышишь ржанья жеребенка,И песня грустная не разольется звонко…Что ж странного, когда, услышав крик ребенка,Внезапно вздрогнул я и оглянулся. Ах!Я мальчика вспугнул; на слабеньких рукахИ на ногах он полз по травке у дороги;Он к няньке — лет восьми — в младенческой тревогеСпешил, дополз, и вот в подол он тут же к ней,Как будто жалуясь, уткнулся поскорей.И, как склоняется от ветра верх березки,Так девочка к нему нагнулась, чтобы слезкиПодолом вытереть и словом приласкать,Чтоб успокоить плач, — совсем, совсем как мать.И в символ для меня слились живой, единыйС чертами матери — девичий образ дивный,Тот образ девочки, и в этот миг онаБыла, казалось мне, вся до краев полнаТакой широкою, родимой красотою,Что, помнится, на миг я просветлел душою.Не красота была, быть может, в бедной тойСмиренной девочке, и хилой и худой,А что-то высшее, что Рафаэль великийСтремился воплотить в бессмертном женском лике.Страницу лучшую хранит мне жизнь моя!Вновь с тихой радостью ее читаю я.Пусть многое с тех пор потоком время смылоИз памяти моей, и светлый облик милыйТой девочки исчез в туманной глубине,—Я верю: в трудный час вернется он ко мне.

Между 1909 и 1913