Белый клинок

— Да! — в ярости воскликнул Робур, уже чувствуя, как уплывает от него счастливая возможность вдохнуть запах стали и крови. — Да!

И вырвал из ножен длинный тяжелый хольдский клинок.

Незнакомец едва заметно пожал плечами и вдруг с невероятной быстротой выхватил свой собственный меч.

Робур ринулся вперед… и замер, будто споткнувшись.

Жезлоносец, заподозрив нечестие, бросил парда вперед… и тут же осадил зверя.

— Белый Меч! — изумленно прошептал он.

— Белый Меч Асенаров! — благоговейно произнес Робур.

Его собственная, сжимавшая оружие рука, упала. Белый Меч!

— Да, — сказал незнакомец, опуская этот узкий, серебристый. — Ты видишь.

— Он — твой?

— Ты видишь.

— И твоя рука вынула его из ножен?

Человек только улыбнулся.

— Значит… — проговорил Робур, невольно делая шаг вперед. — Эрд?

XXIV

«Обретший Путь подобен каменному утесу. Волны, бурные или тихие, огибают его. И корабли его огибают, чтобы продолжить путь. Ничто в мире не грозит ему гибелью, ибо выбрал он место и нашел себя. Но и им повелевает Судьба».

Мангхэл Сёрк. Правило сто седьмое

Междуречье. Осень тысяча двенадцатого года.

— Хорошо, — согласился Тилод. — Мы не будем его искать. — Эй! — окликнул он одного из караульных. — Попроси прийти ко мне достойного Ганга!

И тут зодчий увидел, что трое дозорных ведут к нему четвертого, в пыльной одежде, со знаком гонца на лбу.

— Однако! — сказал Биорк.

Сопровождавшие гонца дозорные почти несли того на руках. Лица их были угрюмы.

— Достойный! — сказал старший из них, обращаясь к Биорку.

Тот мотнул головой в сторону Тилода.

— Вождь! — повторил воин уже зодчему. — Беда! Фаранг!

— Говори! — бросил Тилод гонцу.

— Враги! — сказал тот слабым голосом. — Фаранг захвачен! Караулы на дорогах! Я еле прошел!

— Кто? — напряженным голосом проговорил Тилод. — Омбам?

— Нет… Империя!

Зодчий впился в него взглядом и понял: не лжет.

Он хмуро уставился на Биорка. Тот покачал головой:

— Это не моя идея!

— Несмех! — рука Эрда легла на плечо Тилода.

Зодчий резко обернулся. Он хотел сбросить руку северянина, но сумел сдержаться. Эрд совершенно спокойно встретил его взгляд.

— Я беру это дело на себя!

Зодчий судорожно вздохнул и сжал руку северянина.

— Спасибо, брат! — проговорил он. — Только — не медли!

— Мы возьмем четырех лучших пардов! — произнес светлорожденный. — И пусть Ганг идет следом за нами с несколькими тысячами воинов — так быстро, как только сумеет. Если это наши, я все улажу, но если нет…

— Больше ничего не говори, брат! — перебил его Несмех. — Собирайтесь!

— Каон! — сказал Биорк начальнику караула, что привел гонца. — Возьми у разведчиков четырех самых быстрых зверей, оседлай и веди сюда!

Воин отсалютовал и побежал выполнять приказ.

— Несмех!

Зодчий быстро обернулся к вагару.

— Держи наготове бойцов! Мой нюх говорит: одним Фарангом дело не обойдется!

Тилод вопросительно посмотрел на Биорка, но если зодчий ожидал, что вагар прояснит свои слова, то ошибся.

— Пусть наладят зеркальную связь! — сказал маленький воин невозмутимо. — Полагаю, она понадобится раньше, чем наши лагеря опустеют!

Фаранг. Осень тысяча двенадцатого года.

Когда Эрд и Биорк выехали из прибрежного леса, то увидели, что сторожевой пост на тракте восстановлен и дорога на Фаранг перекрыта.

Рослый смуглолицый воин в короткой кольчуге шагнул навстречу перешедшим на рысь пардам и предупреждающе поднял руку.

Пятеро солдат с эмблемами воинов-моряков Южной Императорской эскадры не слишком торопясь, поднялись со своих мест. Впрочем, в руках двоих из них вдруг оказались заряженные арбалеты, направленные на всадников.

Эрд отвернулся, чтобы скрыть довольную улыбку: ведь это были и его воины.

— Спешиться и подойти сюда! — гаркнул здоровяк-десятник.

От его резкого хольдского выговора у светлорожденного потеплело в груди. Но чувства эти остались внутри, а лицо приняло то высокомерное выражение, которое заставляло любого почувствовать разницу между светлейшим из рода Асенаров и всем остальным населением Мира.

— Ты так долго плыл сюда, солдат, что забыл, как обращаются к светлорожденным? — холодно осведомился он.

— Что?

Воин опешил.

Эрд демонстративно медленно вынул из ножен серебристый клинок Асенаров, положил его поперек на черную холку парда и, наклонясь, с напускной суровостью уставился на хольдца.

Тот свел было брови в сердитой гримасе, но тут рот его приоткрылся, а глаза расширились:

— Мать-богиня! — воскликнул десятник звонко ударяя себя кулаком в кольчужную грудь: — Властелин Судеб! Светлейший Эрд!

И губы хольдца растянулись в улыбке.

Эрд невольно улыбнулся в ответ. В отличие от Нила, он не помнил в лицо и по имени каждого, с кем делил палубу боевого корабля, и сейчас впервые пожалел об этом.

— Да, солдат! — кивнул он. — Это я! А теперь прикажи кому-нибудь из своих сесть в седло и проводить меня к вашему командиру! Кстати, как его имя?

— Светлейший Робур, светлейший Эрд!