Белый клык

And White Fang just as bitterly hated them back.	И Белый Клык проникся к собакам точно такой же острой ненавистью.
Being sled-leader was anything but gratifying to him.	Роль вожака не доставляла ему ни малейшего удовольствия.
To be compelled to run away before the yelling pack, every dog of which, for three years, he had thrashed and mastered, was almost more than he could endure.	Он через силу мирился с тем, что ему приходится убегать от заливающихся лаем собак, которые в течение трех лет находились под его властью.
But endure it he must, or perish, and the life that was in him had no desire to perish out.	Но с этим надо было мириться, иначе ему грозила гибель, а жизни, бившей в нем ключом, гибнуть не хотелось.
The moment Mit-sah gave his order for the start, that moment the whole team, with eager, savage cries, sprang forward at White Fang.	Лишь только Мит-Са трогал с места, вся упряжка с яростным лаем кидалась в погоню за Белым Клыком.
There was no defence for him. If he turned upon them, Mit-sah would throw the stinging lash of the whip into his face.	Защищаться он не мог: стоило ему повернуть голову к собакам, как Мит-Са хлестал его по морде бичом.
Only remained to him to run away.	Белому Клыку не оставалось ничего другого, как мчаться вперед.
He could not encounter that howling horde with his tail and hind-quarters. These were scarcely fit weapons with which to meet the many merciless fangs.	Отражать хвостом и задними ногами нападение всей завывающей своры он не мог, -- таким оружием нельзя обороняться против множества безжалостных клыков.
So run away he did, violating his own nature and pride with every leap he made, and leaping all day long.	И Белый Клык несся вскачь, каждым прыжком насилуя свою природу и унижая свою гордость, а бежать так приходилось целый день.
One cannot violate the promptings of one's nature without having that nature recoil upon itself.	Такое насилие над собой не проходит безнаказанно.
Such a recoil is like that of a hair, made to grow out from the body, turning unnaturally upon the direction of its growth and growing into the body-a rankling, festering thing of hurt.	Если волос, выросший на теле, заставить расти в глубь кожи, он будет причинять мучительную боль.
And so with White Fang.	То же самое происходило и с Белым Клыком.
Every urge of his being impelled him to spring upon the pack that cried at his heels, but it was the will of the gods that this should not be; and behind the will, to enforce it, was the whip of cariboo-gut with its biting thirty-foot lash.	Всем своим существом он стремился разделаться с собаками, преследующими его по пятам, но волю богов нарушать было нельзя, тем более что воля их подкреплялась ударами тридцатифутового бича, свитого из оленьих кишок.
So White Fang could only eat his heart in bitterness and develop a hatred and malice commensurate with the ferocity and indomitability of his nature.	И Белый Клык терпел все это, затаив в себе такую ненависть и злобу, на какую только был способен его свирепый и неукротимый нрав.
If ever a creature was the enemy of its kind, White Fang was that creature.	Если какое-нибудь живое существо и можно было назвать врагом своих собратьев, то это относилось именно к Белому Клыку.
He asked no quarter, gave none.	Он никогда не просил пощады, и сам никого не щадил.