Белый шаман

– Вы удивительно похорошели, – осторожно сказал Величко, как бы тайно страдая, что служебное положение не позволяет ему быть намного прямее в выражении симпатии к этой женщине. Со вздохом добавил, отводя глаза в сторону: – Неодолимая это сила… женственность…

Величко ждал, как отзовётся Медведева на его слова, стараясь не показывать своего напряжения. Однако Надежда Сергеевна промолчала, только бросила на собеседника мимолётный взгляд. Но Величко успел заметить, как тень досады пробежала по её тонкому лицу.

Чукчи размещались на скамьях, а некоторые усаживались просто на пол. Многие из них курили трубки.

– Ну и чадят! – с добродушной насмешкой сказал Величко. – Школьники не балуются трубками?

– Случается. Но главное, родители перестали возмущаться, что их детей лишают такого удовольствия.

– Вы что так зябко кутаетесь в свой роскошный платок? – Величко уже откровеннее посмотрел на Медведеву, стараясь, чтобы она заметила именно то, что минуту назад хотел скрыть от неё. И вопрос, конечно, таил недосказанное, мол, случается, что нас, грешных, порой одолевает озноб невольного возбуждения особого сердечного свойства: не это ли самое происходит и с вами?

И опять по лицу Медведевой пробежала тень досады. Однако она вежливо улыбнулась и сказала:

– Меня почему-то очень беспокоит предстоящее собрание… Надо было бы всё-таки дождаться Артёма Петровича.

Опустив голову, Величко долго разминал папиросу, едва приметно усмехаясь. Когда прикурил, сказал, кивнув в сторону Чугунова, который что-то объяснял больше жестами, чем словами, председателю Тынупского сельсовета старику Акко.

– Прелюбопытный малый. Уж так ему хочется быть настоящим агитатором. А пороху не хватает…

– Как знать, может, именно ему-то и удастся войти в душу к этим людям…

– С чем войти?

– Это очень добрый и честный человек. С тем и входит…

– Доброта и честность – это, конечно, немало. Но надо и ещё кое-что иметь… к примеру, политическое чутьё.

Медведева снова поёжилась, кутаясь в платок, посмотрела прямо в глаза Величко с выражением какой-то почти обидной отстранённости.

– Думаю, что и этого у него вполне достаточно…

– Вы так полагаете? Что ж, посмотрим, жизнь нам всем устраивает довольно суровый экзамен. – Величко оглядел переполненный клуб. – Не подскажете ли, кто тут Пойгин?

– Вон тот, в самом углу. Сидит на корточках. На индейского вождя похож.

– На вождя? Скажи пожалуйста. Вождь – и вдруг на корточках. Впрочем, и в самом деле, есть, есть в нём что-то такое. Правда, для шамана он недостаточно экзотичен.

– Какой он шаман? По существу, он антишаман…

– Вот даже как. Чувствую, чувствую влияние Медведева.

Надежда Сергеевна поморщила лоб и сказала, глядя с прежней отстранённостью мимо собеседника:

– Влияние Медведева – вещь, конечно, немаловажная. Однако я в состоянии кое-что осмыслить и вполне самостоятельно…

– Извините, я не хотел вас обидеть. Ну а где же здесь Ятчоль?

– Да вот слева от вас, в первом ряду. В пальто нарядился. И ремнём подпоясался так, будто на нём кухлянка.

Величко какое-то время оценивающе всматривался в Ятчоля.

– Лицо добродушное. И есть в нём какая-то… наивная готовность, словно школьник вот-вот руку для ответа поднимет. Жаль только, что подмочил он свою репутацию связями с американскими купцами. Если бы не это…

– В нём не только это.

– Что же ещё?

– Двоедушие. Приспособленчество. Нет принципов…

– Ну полно вам… какие могут быть у них принципы…

Надежда Сергеевна вскинула голову, напряжённо вглядываясь в лицо Величко.

– Извините, но вы сказали что-то не то. И по интонации, и по сути…

Величко лукаво погрозил пальцем.

– Ой, Надежда Сергеевна! Не слишком ли вы ко мне придираетесь? Но ничего, я не мстительный. Я вас прощаю. – Задержал улыбчивый взгляд на собеседнице, упиваясь своим шутливым великодушием. – Прошу вас, сядьте со мной рядом. И постарайтесь быть как можно точнее в переводе. Тут многое будет зависеть от того, что мне удастся им втолковать.

Величко и Медведева прошли за стол.

– Прошу председателя сельсовета, уважаемого товарища Акко, занять место в президиуме.

Надежда Сергеевна повторила слова Величко на чукотском языке. Старик Акко смущённо вскинул голову, медленно встал. Чугунов ободряюще слегка подтолкнул его ладонью в спину. Старик прокашлялся и громко воскликнул:

– Пойгин!

Величко вопросительно посмотрел на Медведеву.

– Это ещё что за выходка? Надежда Сергеевна пожала плечами.

– Видимо, председатель сельсовета высказывает своё мнение, кого хотел бы видеть во главе артели.

– Ну, знаете! Пригласите Акко сесть за стол. И пусть пока помолчит.

Акко осторожно прошёл к столу, уселся. Потом снял с пояса трубку, намереваясь закурить. Величко остановил его жестом.

– Карэм! Нельзя! Договоримся, что хоть в президиуме курить не будем.

Акко удивлённо посмотрел на русского очоча, снова подвесил трубку к поясному ремню.

– Нымэлькин! Хорошо! – воскликнул Величко, похлопывая Акко по плечу. – Очень нымэлькин. Или по-чукотски будет вернее коле нымэлькин. Вот, к сожалению, всё, что я умею говорить по-чукотски…

Это уже было сказано скорее для Медведевой.