Беовульф

      согласья не рушили,
чтобы дружинники,
      те. чья участь
по смерти конунга
      жить под убийцей
кольцедарителя,
      ни слова злобы
не смели вымолвить;
      если ж из фризов,
помянув старое,

1105

      распрю новую
кто посеет —
      меч без жалости
его жизнь решит!
      Так зарок был дан.
И тогда на костер
      золотые сокровища
вместе с воином,
      с героем Скильдингом
были возложены:

1110

      люди видели
окровавленные
      битв одежды
железотканые
      с кабаном позолоченным
на груди вождя
      среди многих воителей,
в сече сгибнувших.
      По желанию Хильдебург
там, на ложе огня,

1115

      рядом с Хнафом лежал
сын ее благородный,
      дабы плоть его
вместе с дядиной
      жар костровый истлил;
погребальный плач
      затянула она,
вой скорбящей жены,
      и взметнулся дым,
в поднебесье огонь,

1120

      пламя под облака:
кости плавились,
      кожа углилась,
раны лопались
      и сочилась кровь.
Так пожрал дух костра,
      пламя алчное,
лучших воинов
      двух враждебных племен —
и не стало их.

1125

      И спешила дружина,
рать скорбящая,
      разойтись по домам
в ютских землях,
      в пределах фризских;
сам же Хенгест,
      доверясь клятве,
время зимнее
      вредотворное
вместе с Финном провел,

1130

      об отчизне печалуясь;
и закрылись пути
      кольцегрудых ладей —
воды вспучились,
      ветром взбитые,
а затем во льды
      заковал их мороз.
Но пришла пора,
      повернулся год —
чередой возвращаются

1135

      времена с небес
(так и ныне!)
      на земли смертных, —
стаял зимний покров,
      зеленели поля,
и сбирался в путь
      гость с чужбины;
но чаще на мысли
      приходила ему
не морская тропа,

1140

      но кровавое мщение —
в новой схватке
      он фризам попомнил бы
встречи прежние!
      Потому не отверг он
Хунлафинга
      меч, возложенный
на колени его,
      пламя битвы,
клинок прославленный

1145

      (ютам памятно
это лезвие!),
      от которого
Финн лютосердый
      принял смерть в бою
во дворце своем.
      Так случилось,
что Гудлаф с Ослафом,
      с горькой вестью
к данам ходившие,

1150

      возвратились из-за моря,
и сердца их исполнились
      духом ярости —
кровь заструилась
      в доме Финна,
и рать была выбита,
      и жена его
стала пленницей.
      Было Скильдингам
чем грузить ладьи —

1155

      драгоценностями,
самоцветами, —
      всем, что в доме,
в хоромах Финна,
      отыскать смогли;
и жену благородную
      возвратили они
из заморья в отечество,
      в землю датскую!»
Так закончил

1160

      сказитель песню;
пир продолжился
      за медовым столом,
и вино — дивных бочек сокровище —
      разносил виночерпий.
Златовенчанная
      вышла Вальхтеов
в зал, где конунг
      сидел с племянником
(не порвались еще

1165

      узы кровные),
а в стопах у владетельных Скильдингов
      сел вития
Унферт, признанный
      меж людьми
многодоблестным,
      хоть и был он убийцей
кровных братьев своих.
      И промолвила Вальхтеов:
«Господин мой,

1170