«Берег дальный». Из зарубежной Пушкинианы

Полемика о смерти Моцарта и причастности к ней Сальери обрела поистине вселенские масштабы. В России она ведется со времени выхода трагедии Пушкина. Среди современных исследователей, уделивших ей наиболее пристальное внимание, назову Игоря Бэлзу, который твердо придерживался пушкинской версии о Сальери-отравителе[940]. Основные данные против пушкинской версии тщательно собраны и проанализированы Борисом Штейнпрессом в работе «Антонио Сальери в легенде и действительности»[941].

Эта полемика не могла пройти, разумеется, мимо Италии. Внимая музыкальному и драматическому прочтению истории Моцарта и Сальери, итальянцы не раз пытались выгородить своего соотечественника и снять с него ужасные подозрения.

Такая попытка была предпринята и на формальном юридическом уровне. Спустя 205 лет после предполагаемого преступления капельмейстер Венского императорского двора и итальянский композитор Антонио Сальери был официально оправдан по делу об убийстве Вольфганга Амадея Моцарта «за отсутствием состава преступления». Организаторами процесса стали Миланская консерватория имени Джузеппе Верди, Итальянская ассоциация судей и международный «Лайонз-клуб»[942].

Слушания проходили в главном зале миланского Дворца Правосудия. Вердикт должен был вынести «общественный судья» – председатель городского апелляционного суда Винченцо Салафия. Прокурор и адвокаты были также самые настоящие. Свидетелем обвинения выступал профессор-хурург Герардо Казалья, в пользу защиты выступал проф. Рудольф Ангермюллер, президент Зальцбургского фонда Моцарта.

В прениях сторон вспоминали, что австрийский гений умер 5 декабря 1791 года в 35 лет, в расцвете сил. Жена композитора Констанца сразу же рассказала, что муж боялся, что он умрет от яда. Сын Карл Томас вспоминал о странно распухшем теле отца, «как у отравленных ртутью». По мнению проф. Герардо Казальи, причиной смерти Моцарта действительно могла стать ртуть, подмешанная в воду или вино, выпитое Моцартом в одной из венских рестораций.

Главным свидетелем обвинения оказался… сам Сальери, который, как выясняется, и дал повод разговорам о своем злодействе. В 1825 году в самом конце своей жизни итальянский композитор признался личному секретарю Бетховена, что именно он, Сальери, отравил Моцарта. При этом стоит учесть, что к тому времени маэстро был уже болен: в последние годы жизни (1823–1825) у Сальери неоднократно отмечались приступы помутнения рассудка. В этом состоянии он нередко называл себя «убийцей Моцарта», что впоследствии и послужило основой для многих, и не только пушкинских, литературных версий «злодейского умерщвления» гениального австрийского композитора.

Вскоре Сальери, очевидно, испугался своего «признания», до самой смерти повторяя: «Во всем могу сознаться, но я не убивал Моцарта». Однако, как говориться, слово – не воробей, слухи поползли по Европе, а уж после пушкинских «Маленьких трагедий» история о бездарном придворном музыканте, из зависти погубившем гения, стала почти канонической.

Адвокаты Сальери подготовились основательно, их доводы были очень весомы. По мнению музыковедов, реальный Сальери вовсе не был бездарным «музыкальным генералом». Он был тружеником, сочинявшим прекрасную музыку. При жизни Сальери был не менее известен в Европе, чем его молодой коллега. Интересный факт: именно Сальери был одним из немногих коллег-композиторов, проводивших Моцарта в последний путь до могилы на венском кладбище Санкт-Маркс.

К тому же, резонно заметили адвокаты, если бы Сальери действительно страдал патологической ревностью, то мир недосчитался бы отнюдь не одного гения, ведь учениками Сальери были такие великие композиторы, как Бетховен, Шуберт, Лист. Что ни говори, это – уже алиби. Наверное, между пушкинским Сальери и его реальным прототипом действительно нет ничего общего, хотя многие итальянцы, похоже, до сих пор в обиде на автора «Маленьких трагедий».

Музыковеды напомнили суду, что Антонио Сальери родился 18 августа 1750 года в городке Леньяго, в окрестностях Вероны, воспетой Шекспиром. Он рано лишился родителей, и в 16-летнем возрасте при поддержке известного тогда мецената Джованни Мочениго перебрался в Венецию, а оттуда в музыкальную столицу Европы – в Вену. В канун 250-летнего юбилея на родине музыканта прошел первый в истории фестиваль его имени. Улицы и площади были украшены портретами композитора и яркими плакатами, среди которых был и такой: «Сальери знаменит благодаря преступлению, которого он не со в ер ш ал ».