«Берег дальный». Из зарубежной Пушкинианы

Но природа взяла свое. Молодая женщина, облаченная в папскую сутану, вступила в любовную связь со своим управляющим. Широкие одежды скрывали последствия их греха, и однажды, во время церемониального шествия между Колизеем и Латеранской базиликой, «папесса Иоанна» неожиданно для всех разрешилась от бремени и скончалась. Согласно другой легенде, ее и ребенка разъяренная толпа забила камнями. Убиенных якобы похоронили в церкви святого Климента (несколько лет спустя там были захоронены мощи славянского просветителя Кирилла (Константина). А по третьей версии ребенок выжил, был отдан в монастырь, принял постриг и даже сделал церковную карьеру: стал епископом в городе Остия[945].

В память об этой необыкновенной истории сердобольные люди поставили неподалеку от храма Сантиссими Кватро Коронати часовенку, а в ней – изображение прекрасной женщины, увенчанной папской тиарой, с ребенком на руках. (Статую впоследствии велел убрать Папа Сикст V.)

Но с того достопамятного дня римские понтифики тщательно обходили злосчастное место преступных родов, а все церковные процессии сворачивали на соседнюю улицу.

Говорят, именно тогда был введен странный, на первый взгляд, обычай, по которому вновь избранного папу усаживали в особое мраморное кресло с отверстием в сиденье и деликатно обследовали на предмет принадлежности к сильному полу. Получив подтверждение от специального служки, участники конклава устраивали «овацию» – от латинского слова «ovum» (яйцо). Этот обычай просуществовал до XV века. А трон с дыркой много лет стоял в портике собора Сан Джованни ин Латерано и лишь сравнительно недавно был перенесен в Ватиканский музей.

Интересно, что придуманный в Ватикане ритуал проверки мужского естества очень понравился Петру Великому. Русские хроники того времени сообщают, что после смерти в 1718 году первого шутовского «князя-папы» («всешутейный патриарх», царский учитель Никита Зотов) царь, выбирая преемника, «велел свидетельствовать вновь избранного «папу». Он устроил прорезные седалища, на которые сажали кандидатов, и члены собора по очереди «ощупывали крепко их естество».

В кафедральном соборе города Сиена (Тоскана) в веренице бюстов римских понтификов между Львом IV и Бенедиктом III долгое время находилось изваяние папессы с надписью «Джованни VIII, женщина из Англии». Но в начале XVII века Папа Климент VIII заменил его бюстом святого папы Захария. Кстати, там же в Сиене я наткнулся на средневековый дворец с интригующим названием «Дворец Папессы». Оказалось, однако, что замок назван так в честь сестры одного из пап, уроженца Сиены, и к нашей теме отношения не имеет.

А история папессы на протяжении веков возбуждала писательскую фантазию. 26 ноября 1831 года римский поэт Джузеппе Джоакино Белли, друг Н.В.Гоголя, прочитал на вилле княгини Зинаиды Волконской в Риме сонет об Иоанне. Слышал ли его Гоголь в исполнении автора, неизвестно, но знаменательно, что вскоре к этой же теме обратился и Пушкин.

«Хочу быть римскою папой»

В болдинскую осень 1833 года Пушкин пишет «Сказку о рыбаке и рыбке». В ее первоначальной редакции была сцена, в которой старуха пожелала стать «Римскою папой». (Эти строки впервые разобрал С.М. Бонди в 1929 году. Черновой автограф имеет помету в конце текста:

«14 окт. 1833, Болдино»). В окончательном варианте сказки Пушкин нижеследующий эпизод опустил, но черновой вариант сохранился[946]: