Берег ветров. Том 1

- Четвероногая остромордая жандармская собака-ищейка и двуногая длинноухая собака-шпик - это, конечно, животные, к которым трудовой народ не знает жалости. Но как обстоит дело с жандармами и тюремными начальниками? Как обстоит дело с губернаторами и министрами?

- Все они палачи! - кричали в толпе.

- Не только палачи, но и паразиты, царское правительство посадило их нам на шею! Почему мы, фабричные рабочие, получаем за долгий рабочий день нищенские гроши? Почему положение батраков в барских имениях еще тяжелее? Потому, что министры, губернаторы, уездные и тюремные начальники, полицейские приставы, жандармы и шпики пожирают плоды нашего труда, а помещики и капиталисты набивают ими свои карманы. Но время пришло, настал час расплаты, пора потребовать царя к ответу за наших товарищей, прикованных к тачкам в каторжных тюрьмах, за тысячи и тысячи несчастных товарищей, которые погибли на полях Маньчжурии. Пора потребовать царя к ответу за все наши унижения и боли, за постыдное состояние, до которого он довел человека. Пора потребовать к ответу всех, кто превратил государство в огромную тюрьму. Да, пора, товарищи, и пусть раскатами грома гремят слова нашей боевой песни:

Отречемся от старого мира,

отряхнем его прах с наших ног.

Нам не нужно златого кумира,

ненавистен нам царский чертог.

Мы пойдем к нашим страждущим братьям,

мы к голодному люду пойдем,

с ним пошлем мы злодеям проклятья.

на борьбу мы его позовем

И на Лаусмановском покосе снова загремела «Марсельеза». Мощнее, чем когда-либо раньше, ее раскаты ударяли в тюремные стены и башни Вышгорода, они устремлялись поверх людских голов к низкому, свинцово-серому небу, где (как объясняли попы) благоволивший к царю бог вел счет человеческим грехам, они раздавались далеко в море, где стояли на рейде немногие уцелевшие еще корабли батюшки царя.

Качали на руках только что выпушенного из тюрьмы молодого рабочего, какая-то женщина пыталась передать ему через головы людей невесть как уцелевший и, быть может, предназначавшийся другому букет цветов. Лонни Раутсик, пробираясь вперед, потеряла из виду Анн Теэару, но долго не могла пробиться к Карлу Ратасу. Когда она, наконец, достигла своей цели, Карлу Ратасу было не до Лонни. После коротких выступлений товарищей Карла выбрали в состав депутации рабочих представителей. Надо было снова идти в городскую управу, чтобы через нее потребовать у губернатора выполнения всех предъявленных в пятницу требований, и прежде всего - снятия военных патрулей и освобождения всех до единого политических заключенных.

- Ты что-нибудь знаешь о Пеэтере? - спросила Лонни, схватив Карла за руку. - Он жив?

- А почему бы ему не жить?! Он ведь ускользнул из жандармской ловушки! Уже после того он прислал мне в тюрьму письмо.

- Послал письмо? Неужели правда?! Я о нем ничего не знаю. Где он?

- Да уж где-нибудь воюет, у кого же теперь есть время спать! Может статься, скоро здесь будет! Вы, кажется, не знакомы? Познакомьтесь - Клавдия Косарева - Лонни Раутсик!

- Карл, если увидишь Пеэтера, скажи и ему, что… - и Лонни больше ничего не смогла добавить - она боролась с подступившими к горлу слезами. Карл торопился, депутация уже двинулась вперед, и девушка, с которой только что познакомилась Лонни, поспешила за ними.

Выслушав речи еще двух товарищей, народ стал разбиваться на группы, но не покидал Лаусмановского покоса, поджидая возвращения рабочих представителей из городской управы. Депутация задержалась, и рабочие решили пройти демонстрацией по городу и продолжить собрание на «Новом рынке» .

Лонни Раутсик отыскала Анн Теэару и шагала вместе со всеми. Она надеялась обстоятельнее поговорить о Пеэтере с Карлом Ратасом, когда тот вернется из городской управы. Ей было больно, что Пеэтер сумел написать Карлу даже в тюрьму, а ей не прислал ни строчки, но, может, так и следовало поступать, потому что… отец ведь был против Пеэтера и в последнее время вообще вел себя так странно!

Но Пеэтер жив, здоров и может скоро прийти сюда. Теперь, когда власть в руках рабочих, Пеэтеру не нужно больше бояться никого, даже ее отца. Она снова встретится с Пеэтером, пойдет за ним всюду и никогда не оставит его, пройдет с ним сквозь огонь и воду - все равно, что бы ни случилось, что бы ни ожидало ее. Вот, взобравшись на ящик у фонарного столба, с жаром говорит совсем молоденькая девушка. Может быть, Лонни и не умеет так хорошо говорить, но она может действовать, она сделает все, чего только Пеэтер или Карл пожелают. Пеэтер переслал Карлу письмо. Члены партии даже за тюремными стенами, видно, не забывают друг друга, у них налажена связь с Петербургом и Москвой и даже с Сибирью. Все эти собрания, требования к властям возникают не сами собой, они заранее продуманы. «Может быть, и Пеэтер принадлежит к числу тех, кто стоит близко к здешнему руководству», - подумала Лонни с гордостью.