Берег ветров. Том 1

Но Виллем продолжал угрюмо глядеть в свой стакан, и Лаэс продолжил разговор:

- А откуда бы им взяться, возражающим? Многие мужики пошли под жеребьевку, гляди, даже Кусти из Лайакиви взяли в солдаты. Матис, конечно, возражал, писарь Саар предложил не решать окончательно и даже пробовал это дело расследовать как следует, но долго ль ты, душа, устоишь против Петербурга! Казенный приказ - чего там еще хорохориться, языки утруждать.

- Ты, Лаэс, тоже ведь выступил там своим громким голосом, - вставил Йоосеп, который понемногу уже свыкался с новой обстановкой и особенно со взглядами четырнадцатилетней Сельмы.

- Ну да, выступал, да не такой громкий у меня голос, чтобы дойти до ушей русского царя и его министров, - ответил Лаэс. И добавил, стараясь говорить потише: - Поэтому Матис, Михкель из Ванаыуэ и другие именно вам, городским, положили на сердце, чтобы уж постарались узнать - неужто ни один совет не поможет нам? Из города ведь пришли эти злые письма, в городе нужно сыскать и лекарство от них.

- Письма пришли из города, но, может, начало свое дело получило все же в деревне? - спросил Пеэтер, который все еще не мог освободиться от своего подозрения.

- Я ведь сразу сказал, что помещичье это дело, баре заварили похлебку, больше некому! - разгорячился вдруг Длинный Виллем. - Кто пришел выгонять нас с Папираху, когда мы еще только строили «Каугатому»? Гиргенсон, зять барона Ренненкампфа. Кто нынче руки от радости потирает, что наше товарищество вот-вот насмарку пойдет? Ренненкампф! Уж мы только-только новую тропу ногами нащупали и выбираться стали из его петли, ну он и стрельнул в Петербург, там ведь все министерства полны немцев, видите, мол, и крестьяне начинают социализм делать…

- Известно, где нет жалоб, там и суда нет. Вряд ли этим министерским господам пришла бы охота без жалобы или без взяток заняться делами такой дальней стороны. Вот и разберись, в одном ли бароне дело? Может, кому другому это еще и больше на руку? Может, корабль случайно заходил в Петербург, ну и заглянули там разок в Управление водных путей? - рассуждал Пеэтер.

В комнате снова наступила тишина. Все, кроме малышей, догадывались, на кого намекал Пеэтер, но никто не решался высказать это открыто, никто не хотел первым бросить камень. Тынис был еще слишком близок каждому - кому кровный брат или дядя, кому родственник, кому земляк. А Лаэс, глядя на Пеэтера, думал: «до чего этот парень похож на своего отца, Матиса, не только глазами, цветом волос, липом и нравом, но и образом мыслей и речью!» Ведь Матис с глазу на глаз высказал ему примерно то же подозрение.

- Как там, в Весилоо, свадьба прошла ? Народу много было? - спросила Мари, чтобы дать беседе другое направление.

- «Вся волость была согнана, весь приход приглашен», - ответил Йоосеп словами «Тульяка».

- Как же, вся родня, Матис, Лийзу и Тийна со своими семьями, и все родственники третьего и четвертого колена из Руусна, Ватла, Паммана, Тагаранна и других мест, все каугатомаское судовое товарищество было в сборе, да вдобавок еще родня невесты из города. Богатые и бедные, все были вместе, по крайней мере на свадьбе не видно было, чтобы Тынис делал различие, - рассказывал Виллем.

- Тынис и так уж оставил бедную девушку со своим кровным ребенком на попечение миру, не хватало еще, чтобы он на свадьбе стал различать богатых и бедных! - сказал, покашливая, Прийду.

- Ты еще что за святоша! - вмешалась Мари. - Если бы тебя захотела какая-нибудь Матильда Румберг с домами, наверно, и я бы в девках осталась.

Прийду усмехнулся. В его характере не было резкости и остроты Матиса и Пеэтера, он от природы был покладистее, старался все перетерпеть и без ссоры улаживать все к хорошему, ему отчасти даже понравилось, что Мари старалась думать хорошо о его брате Тынисе. Тем более что кровь погуще воды, и вряд ли ему доставило бы радость, если бы Мари, не зная еще ничего определенного, стала резко осуждать Тыниса перед другими. Пусть лучше дразнит его самого этой Матильдой Румберг, это старая, избитая шутка, она уже никого не задевает. Тынис же, несмотря ни на что, оставался его кровным братом. Всегда, когда он думал о том, как пришлось Тынису начинать свою самостоятельную жизнь совсем юнцом и без гроша в кармане, какая-то нежность к брату пронизывала его сердце. Но это же чувство заставляло его быть и настороже в отношении брата. Позор Тыниса был и его, как ближайшего кровного родственника, позором.

- А слепой Каарли тоже был на свадьбе? - спросил он мужиков.

- Конечно. Я был поводырем Каарли, - прихвастнул Йоосеп.

- Ну что про Йоосепа говорить, Йоосеп и сам скоро женится, - подтрунивал Лаэс.

Но Йоосеп, хоть и находился первый день в Таллине, а тихий смешок сидящей напротив Сельмы заставлял чуточку путаться его мысли, не сплоховал:

- Давно бы женился, но все не встречал подходящей, может, здесь, в Таллине, сыщется какая-нибудь завалящая вдова с парочкой домов или кораблем!