Берег ветров. Том 1

Неужели Пеэтер и в самом деле такой слепой и бесчувственный и не видит того, что она, Лонни, из-за него только и поступила в вечернюю школу, чтобы быть поближе к нему! Неужели он не смекнул, что она, Лонни, продавщица, знающая три языка, не чета простому рабочему? Она пожертвовала собой, стараясь и его поднять немного повыше в глазах общества, повлиять на него к лучшему, чтобы он по крайней мере стал мастером. У Пеэтера умелые руки и хорошая голова. Обучаясь частным образом, он мог бы даже добиться диплома какого-нибудь младшего инженера. Да, но все эти заботы пойдут прахом, если у него самого нет настоящего желания к преуспеянию и тонкого чутья, если он считает для себя более важным какой-то устав судового товарищества, чем ее, Лонни, любовь.

- Наших законов еще нет. В каугатомаском судовом товариществе малость проглянуло наше, справедливое, но теперь и это малое пропало, - сказал подавленно Пеэтер.

- Ну и оплакивай свой корабль. Может быть, ты прольешь слезу еще и по какой-нибудь сааремааской Мари или Кярт? - сказала Лонни и, круто повернувшись, ушла.

Лонни, единственная дочь старательного дворника, дулась не впервые, но сегодняшняя ее заносчивость была все же немного неожиданной для Пеэтера. Он сделал было несколько торопливых шагов вслед за девушкой, но та поспешно юркнула в дом Пеэтсова, плотно затворив за собой дверь, и Пеэтер остановился и, повернувшись, медленно побрел обратно к поджидавшему его на углу Карлу.

- Да-да, - усмехнулся Карл и, не желая вмешиваться в дела друга, добавил: - На, закури для бодрости!

Пеэтер и в самом деле закурил папиросу и хмуро посмотрел на дверь, за которой скрылась девушка. Время было довольно позднее, и движение на улицах поредело. Какой-то высокий худощавый человек в рабочей одежде - насколько можно было разглядеть при тусклом свете фонарей - торопливо прошел вниз, к Компасной улице, гулко стуча сапогами по тротуару, из соседнего переулка вышли, шатаясь, с пьяной песней три матроса; в окне второго этажа на противоположной стороне улицы мелькнула женская рука в кружевных оборках ночной сорочки и плотнее задернула занавеску. Послышался стук копыт извозчичьей лошади. Мимо проехала пароконная щеголеватая коляска, на заднем сиденье которой покачивался, развалясь и распевая, тучный мужчина, заоравший вдруг во всю глотку:

- Стой, стой, чертов болван!

Извозчик рванул за удила, резко осадил, головы лошадей напряженно подались назад, и бедные рысаки продолжали скользить копытами на неподвижных, вытянутых ногах.

- Что же ты, черт, не знаешь, где дом Пеэтсова, а еще прешься в первоклассные извозчики! - выругал извозчика сиплый пьяный голос.

Принимая деньги, извозчик униженно пробубнил что-то и медленной рысцой уехал прочь. Пропуская пьяного, скрипнула парадная дверь того же дома, в котором только что скрылась (правда, в другую дверь) Лонни.

- Сам Пеэтсов? - спросил Карл.

- Откуда же мне знать всех городских мясников? - буркнул Пеэтер.

- Всех не всех, а домохозяина своей невесты человек должен все-таки знать, - не без ехидства поддел Карл друга.

- Ну, чего ты… - Пеэтер хотел добавить «грызешь», но вместо этого сказал скорее самому себе, чем Карлу: - Лучше пойдем!

Они работали на одной фабрике и квартировали почти рядом: один - на Щавелевой улице, другой - на Секстанской. Но отсюда, от угла Вишневой, до их района было неблизко.

Карл насвистывал мотив популярной песенки: «Нерадостна жизнь холостая, - охотно женился бы я…»

- Перестань, наконец, издеваться, - сказал Пеэтер, покашливая, словно собираясь добавить что-то серьезное.

- Чего же ты хочешь, - смеялся Карл, - чтобы я вместе с тобой проливал слезы из-за капризов Лонни? И не подумаю, браток, у меня дела поважнее есть!

- Но и у меня есть дела поважнее, чем слушать твои издевательства!

- И я так думаю, но что с тобой поделаешь! Ты сам сегодня слышал, что Пярн рассказывал о Спартаке. Когда идет серьезная борьба, мужчине не подобает цепляться за подол капризной девчонки! Если девушка такая, что пойдет с тобой под боевое знамя рабочего люда, ну, тогда дело в порядке, значит, прибавится еще один товарищ в наших рядах; но ежели она задумает скроить для тебя особое знамя из собственной юбки, пусть идет к черту или пусть поищет себе подходящего мясника, который будет за ней волочиться. Никогда не надо плакать и ныть, жизнь сама рассудит и расставит все по местам.