Берега и волны

— Брачные. Они по пять — десять раз разводятся, а детям от этого только лучше. Потому что после каждого развода у ребёнка бабушек и дедушек больше становится. А бабушек и дедушек больше — улыбок, пирожков, добрых слов тоже больше. Так у них принято — детей не бросать! Старики там детей и молодёжь любят, оттого — всем танцуется молодо! Страна танца и ритма, от семи до семидесяти!

— Врёшь ты все. Всё придумываешь? В Бразилии — самое яркое — карнавал! Это все знают. Ты карнавал видел?

— Конечно, Раечка. Я же говорю — танцуют! Карнавал по Бразилии круглый год кочует: сегодня — в Витории, завтра — в Салвадоре, потом — Аракажу, Ресифи… Как цыгане — кочуют из города в город. Где — двое суток гуляют, где — четверо. Круглосуточно — пляшут, поют, веселятся. Никто не работает. Килограммы с себя сбрасывают. Любое приветствие включает и фразу типа: вот это карнавал — я уже три (четыре, пять…) килограммов сбросил! Гуляют, пока в городе пиво не кончится. Или — вино, или — хлеб… Серьезно гуляют, по-честному! Тебе бы, царица моя саламандровая, не понравилось. Там серьёзно нельзя — сил не хватит.

— Врёшь ты всё.

— Ну, прости. На море, скажу тебе честно, бывает всякое. А начну вспоминать — сам себе не поверю. Так зачем зря слова тратить? Придуриваемся! Нам за море и солнце без меры доллары платят. А девать их в море — совсем некуда. Кораблики бумажные из долларов делаем — в океан пускаем. Как в лужу. Каждый моряк начинается с лужи, Раечка.

— Вот ты и признался. Из долларов кораблики? Никакой ты теперь не поэт, а просто — никчемный, ничейный муж. Жизни — не знаешь! Долларами разбрасываешься…

— Точно! Поэтому, друзья и подруги, простите за глупости. Благодарю за гостеприимство. Дружище, пойдём пройдёмся по свежему воздуху… А женщины пусть нам пощелкают косточки. Я подарки, вам, девочки, в прихожей оставил. Подарки глядеть-примерять — это лучше, чем трёп морской слушать. Прости меня, ветреного, хозяйка дома.

— У Раи проси!

— Раечка, простите мя, грешного. Позвольте пальчики поцеловать… Нельзя? Саламандровая…

Сославшись на службу и вахту — царицу оставили с женой друга, мерить и обсуждать заморские подарки, а с другом ушли в кабачок, посидеть в тишине. Сколько времени требуется двум мужикам, чтобы глянуть и вздрогнуть? Ничто не меняет мальчишеский мир: вот она — вечность и простота. Слова не нужны, а объятья — излишни. Коньяк и огонь в камине. Вечер с еврейской скрипкой! Спасибо тому еврею, которого посылает нам Бог, чтобы плакать от любови и радоваться избавлению от неё…

— Боги живут среди нас и не знают об этом, — сказал молчаливый друг.

— Чтобы мы их считали своими и пили на равных!

— Почему ты сказал ей, что ты капитаном не будешь?

— Так сказал?

— Она нам с женой сказала.

— Не моя это женщина. Не моя.

— Не сердись на неё.

— Боже упаси! Женщина — это святое. У неё своя жизнь. За нас! Мы тоже чего-то стоим!

— Без звона?

— Без звона… Ты помнишь слова нашей песни: «Сошлись два бокала, как старые други…

— Мелодия скрипки милее подруги…

— И много нам слов говорить не пристало…

— Нам море качать колыбель не устало…»

— Сам сочинил?

— Сам.

«Раз, два!» — успел сказать и провалился в снег. — «Однако! Тротуар под снегом кончился!» — пояснил сам себе, но с курса не сбился и продолжал идти «по кратчайшей прямой» на край стройплощадки — предполагаемый, простите, край. «Через две точки можно провести прямую и притом — только одну!» — сказал сам себе и наметил дальний ориентир: трап собственного судна в конце причала. Трап был хорошо освещён, как и положено по уставу вахтенной службы. Вахтенный прятался в чреве надстройки, возможно, пил кофе на пару с вахтенным помощником и комментировал приближение одинокой фигуры по глубокому снегу: «Наверное, к нам. На нашего Костю — похож. Только очень глубоко сидит — чистый буксир по снегу плывёт… Купается он в снегу, что ли?» А может, они и не видят… Сидят у телевизора и футбол смотрят. Вахта у причала — жизнь у моря…

Сначала ушли вниз ноги — по колено и выше. Потом — вода потекла к пояснице и животу. «Дьявол! — выругался, — скоро на плаву буду, как ледокол!» — подстегнул себя, рефлекторно втянув живот-грудь и приготовился плыть. И не зря приготовился, ноги потеряли дно, а лёд впереди ломался при попытке опереться локтями.

— Помянешь дьявола — придёт дьявол! — громко сказал сам себе. — Неужели придётся мне звать Бога? Очень смешно — утонуть в луже.