Берега и волны

— Ты что, Гром, не слышал? Я же говорил: мне штурманской славы не надо. Я сам — траловый мастер. Знаешь такое? А рыбку ловить — думать надо. Она, рыбка, чтоб по палубе хвостом ударила, десять раз из любого дурака мыслителя сделает. А у меня такой рыбки тринадцать рейсов в Атлантику. Умища накопилось как у Карла Маркса, больше бороды. И начинает декламировать очень театрально: «Лоб набычу сократовский! Клич возвышу ораторский! Пусть горит звёздной графикой Млечный трафик над Африкой! Сам я — рыб повелитель…»

— Важных чисел числитель… — улыбнулся Гром, подыгрывая.

— Не мешай. Сейчас все оформлю… В общем, потому я теперь — мореход и мыслитель!

Гром рассмеялся:

— Мореход и мыслитель? Чудак! Такого не бывает.

— Почему не бывает?

— Не совместимо.

— Что ты опять своё «не совместимо» тянешь? Слова какие-то…

— Ты не обижайся, Витёк. Напоминает старый анекдот. Тралмастер, такой как ты, золотую рыбку поймал и спрашивает: «Что можешь сделать для меня?»

— Могу сделать богатым, а могу наимудрейшим.

Подумал тралец: деньги пропью, а ум-то останется.

— Давай, рыбка, умище мне — делай!

Через пару минут рыбка спрашивает: «Ну, что? о чём задумался?

— Э-эх! Деньгами брать надо было… — Так и ты. Ты пойми, тралмастер, у мыслителя голова, как ядро пушечное, в плечах тонет и вниз тянет. Куда в море с таким балластом? До первого крена?

— А у морехода?

— У морехода сквозняк в голове должен быть, чтоб она, бестолковка, поплавком на воде качалась. На всякий случай. Пустая голова не тонет. И мысли в ней лёгкие, как стихи. Кстати, никакой ты не повелитель, а по русскому фольклору — колобок… Я от дедушки ушёл, я от бабушки ушёл, я из клетки африканской выйду — в трафик океанский… пойдёт?

— Ты тоже, я смотрю, как и я — умный. Недаром говорят. «Механики на флоте — самые башковитые». И языком работаешь правильно. Мне — нравится.

— А чего зря головой биться, Витя? Моряку волну искать надо, она нам как мама родная — пожурит, приласкает и дорогу подскажет.

— Подскажет — пузырями вверх, а сам — вниз, гы-ы, — засмеялся тралмастер.

— А тыковка на плечах — зачем? Как там, в песне поётся: «Поднимет и снова бросает в кипящую бездну она…».

Гром поднимает вверх руки, пробуя высоту решетки:

— Просторно. Жить можно. И никто меня не беспокоит.

Глава 8. По-человечески? Это — театр!

Гром гладит ладонями жерди решетки:

— Сижу в этой клетке, как дома под деревом. — Помолчал, прижавшись лбом к толстой преграде. — А хочу по-человечески — поплакать, на колени опуститься, проститься… Что молчишь, Витя?

— По-человечески? Это — театр! Я — лучший тралец — в майке и трусах, на краю Африки. Как обезьяна или попугай на продажу выставлен. И времени у меня теперь — дни и ночи — думай и умней. А может, не меня продают? Может, сам я себя продал, когда цену в зелёных назначили? Сам себя продал?! Смешно. А чего теперь думать, если я уже как карась в тазике? Это умно? Зачем я здесь? Как? Думаю день и ночь — как я сюда попал? Передовик производства. Ветеран тралового флота. Душа многих компаний и одной увлекательной женщины. А где я теперь? Кто меня умным теперь назовёт, когда сижу в обезьяньей клетке? Борода — как у Карла Маркса!

— Так сбрей, Витя?

— А умище — куда дену?! — оба засмеялись старому анекдоту, а Витя продолжал, спокойно и иронично:

— Сам себя развлекаю, Гром, чтоб душа не плакала. По-человечески?! Театр кругом, а мы — актёры. Зрители есть? Слушатели? Никого! А, вижу, опять прилетела морская душа — видишь чайку над нами, Гром? Чья-то душа о нас помнит. Привет, душа! Я пою сам себе о себе, будто о чужой жизни: