Берега и волны

Гром повернулся к другой клетке, из которой смотрел на него капитан. В рассветных сумерках капитан стал похож на индийского йога, мудрого и спокойного. Утренний бриз шевелил его седые волосы и, кажется, раздувал усы в улыбку, неожиданную и приятную.

Капитан сказал, будто увидел вопрос на лице Грома:

— Вы, уважаемый, внимания на него не обращайте. И не бойтесь. Это пройдёт сейчас. Он в магазин сходит, и это пройдёт. Будет говорить — слушайте. У него это всегда перед восходом солнца происходит.

— Что происходит?

— Доля моряцкая — жизнь не завидная. Клапана на головке слабеют, мозги присвистывают. Как у всех у нас, — и посвистел паровозиком. — Он в Севастополь ходит. Вернётся.

— Далеко. Давно это с ним?

— Лет восемь уже. Когда нас напоили какой-то гадостью и загрузили на польский траулер, и отработали мы в южных морях, от Кергелена до Антарктического полуострова, шесть лет, без документов и зарплаты.

— Он мне сказал, что вы пять лет здесь?

— Пять, плюс шесть, плюс восемь… Я и сам уже сбился со счёта. Мы не только из страны, мы из времени выбились. Как греки древние говорили — есть люди живые, мёртвые, и те, которые уходят в море. Слышали? Вот и солнце показалось, да? Я чувствую. Не вижу, но чувствую. Раньше, в другой жизни, я его совсем не замечал. Просто ждал день. А день для меня был как будильник-светофор: утром — не опоздать на работу, днём — забежать в магазин, купить продукты, вечером — почитать газету и посмотреть телевизор. И не замечал — каждый день приходило солнце. Как счастье, на которое я не обращал внимания. Счастье приходит как солнце, скрытое в суете дня. Скромно, можно сказать. А я его не замечал. Теперь делюсь моим открытием с вами. Нельзя радоваться счастью в одиночку. Хорошо, что вы к нам попали. — Улыбнулся и развел руками. — Извините, я не клетки имею в виду.

— Я понимаю. А кстати, почему вас с Витей в клетках держат?

— Чтобы мы не убежали раньше времени.

— Отсюда? Куда?

Капитан продолжает:

— Сегодня вечером начинается праздник акулы-человека. Человека бросают акуле, и он должен победить. Такой праздник. Праздник победителя акул. Как у нас Масленица, например. Не слышали? Кто-то избавится от болезни в этот день или кто-то умрет — всё равно это будет праздник. Для других.

— Не слышал.

— А вы правду сказали про Севастополь, Гром?

— Что об этом сейчас?

— Мне важно. Как свечечку в храме поставить и помолчать.

— Стоит Севастополь. Живут люди.

— Спасибо, друг.

— А меня — почему посадили в клетку?

— Начинаете соображать. По той же самой причине, что и нас с Витей.

— А ещё одна клетка?

— Правильно. Чтобы праздник продолжался дольше. Ещё ведь не вечер, успеют заполнить и её. Не бойтесь. Африканцы говорят, что у каждого человека есть своя акула… или лев, или крокодил… Такая у них вера.

— А в России верят, что у каждого человека есть в небе звезда.

— А на море говорят: морская звезда — дорога домой.

Откуда-то с неба звучит мотив. «Гори, гори, моя звезда…».

Светает. Море. Скрип. Плеск.

Крики чаек, как плач. Их тени и крылья. Вверх — вниз. Птичий глаз наблюдает за морем, берегом, танцами людей у большого костра.

Далеко слышен нарастающий бой большого африканского барабана.

Глава 9. Косоглазый уборщик

Утро. Косоглазый уборщик палубы принёс ведро с водой и стал разливать в пустые пластиковые бутылки, останавливаясь перед каждой клеткой.

Витя наблюдает за охранником и тихо подзывает его:

— Эй ты, глаза шпрингом! Подойди ближе. Узнаёшь меня?

Охранник осторожно подходит, присматривается и опускает глаза. Витя начинает сердится:

— Вспомни! Мы с тобой на польском траулере под Кергеленом были, помнишь? Тебя ещё за воровство мелкое ребята за борт пустить хотели, а я не дал. Помнишь? Вижу, что помнишь. Ты почему пайку урезал, не полную бутылку наливаешь?

— Хозяин сказал. Воду экономить надо.

— Экономишь? Для хозяина? Ты за мной ухаживать приставлен. Мне — положено полтора литра воды в день. Случится со мной от жары беда — ты пойдёшь вместо меня трал ставить? Полбутылки воды экономишь, а лучшего специалиста тралового флота в расход пустить хочешь? А если я Мише чёрному скажу? Миша главнее, чем твой хозяин. Миша — моряк, хоть и вождь племени. Восемь лет в Советском Союзе учился. Знаешь? Слышал? Мишу не уважаешь?

Шпринг доливает воду в бутылку.

— Всем долей.

Шпринг доливает всем.

— За что тебя к клеткам приставили? Чего молчишь? Я понять хочу — всё из души у тебя выпотрошено или осталось на жареху… Ты моряком был? Был моряком, спрашиваю?!

— Был…

— Почему тебя из моряков выгнали и при клетках поставили?

— Я палкой могу ударить.

— Что — самого били много? За что?

— Завидовал.

— Завидовал? Кому? Кому можно в море завидовать? Мы же все, которые в море, чокнутые? Чокнутые и нищие! У нас одно богатство — вода, да и та солёная, её даже пить нельзя! Кому ты завидовал, жлоб водяной?!

— У кого зажигалка красивая, у кого авторучка… Увижу, покручу в руках, а потом спрячу или за борт выброшу.

— Крысятничал, значит?

— Я только по мелочи.