Берегиня Чёрной Поляны

– А со мной здороваться не будешь? – он получил довольно ощутимый тычок под рёбра, с другой стороны. Влада, такая же нездешняя в серебристом платье и белой шубке, взяла его под руку. – Мы скучали по тебе, Базиль, очень скучали.

– А уж я как скучал, Влада! Как вы изменились, совсем другие стали. Может, и не захотите теперь знаться со мной, – кот огляделся ещё раз. – А Майя, где?

– Здесь где-то. Она в белом вся, как невеста. – Влада засмеялась и убежала на берег. Там уже собирались в круг люди, чтоб хоровод водить, а за ними вторым кольцом духи выстраивались. Базиль выглядывал средь них девичью тоненькую фигурку в белом платье, но никак не мог разглядеть.

– Помнишь, Кот, разговор наш? – на опустевшем льду голос Водяного звучал тихо и отстранённо. Базиль поёжился. – Не суйся к Майе, не морочь ей голову. Год, другой и я её замуж отдам. Уж и женихи сыскались, пусть только сама выберет.

– Добро, коли так. Я мешать не буду, – Базиль, понурившись, побрёл к берегу. Что-то встречи с Водяным на него стали дурно влиять, загонять в депрессию какую-то. Он передёрнул плечами, стряхивая груз обид. Пусть себе Дедушка Водяной, что хочет говорит, а он, Базиль, вины за собой не знает. Майя ему всегда как подружка была, как сестрёнка. И голову он ей не морочил, и морочить не собирается. Как встретит, так сразу и объяснит всё.

Кот встал в круг и выбросил всё из головы. Хоровод шёл пока медленно. Костёр под чучелом Морены разгорался с ленцой. Духи огня не спешили покидать берег Чернушки и кружили между костром и людьми лишь еле заметными искорками. Василина Егоровна, Рита и Геля вынесли в круг каравай и ещё стопку горячих свежих блинов, завели закличку на три голоса:

У меня квашня по избе пошла,

Ну-да, ну-да, ну-да, ну-да, по избе пошла!

Ну-да, ну-да, ну-да, ну-да, по избе пошла! 55

Хоровод качнулся вперёд, потянулся сомкнутыми руками к огню и тут же откатился назад, подхватив припев. Закличницы опять вступили первым голосом:

По избе пошла, до двери дошла.

И опять согласное движение хоровода.

Ну-да, ну-да, ну-да, ну-да, до двери дошла!

Ну-да, ну-да, ну-да, ну-да, до двери дошла!

Песня ширилась, лилась всё раздольнее, уверенней, звонче. Хоровод людской кружился всё быстрее, то смыкаясь руками почти у самого костра, то разбегаясь в стороны так, что еле сил хватало удержать друг друга за руки. И вот тут-то под руками их к костру проскакивали юркие водяные духи, братались с огненными, от чего воздух вокруг наполнялся жаром. Водяные разбегались обратно за круг людей, а в небо поднимались лёгкие прозрачные облачка пара.

– Беги с нами, Базиль! – подначивали Хранителя водяницы, – Беги, гони зиму прочь! И он бежал, подныривал под руками и бросался в самый жар костра. Огненные пери со смехом ловили его, целовали на лету и отпускали обратно. Сердце билось сильней и звенело от бурной весенней радости в ушах. Все печали и горести зимы сгорали в этом танце и песне. В очередной раз, когда духи рванулись в круг, Базиль выхватил из стопки Риты блин, надкусил и отдал огню. Пусть Морена тоже порадуется, пусть и ей блинок достанется.

Вы блины мои, блины, вы блиночки мои!

Ну-да, ну-да, ну-да, ну-да, вы блиночки мои!

Ну-да, ну-да, ну-да, ну-да, вы блиночки мои!

Хоровод распался, и Василина с девушками стали обходить всех по кругу, одаривая угощением. Все качали головами, нахваливали и блины, и каравай, и печь. Баба Маня взяла свой блин вроде как платочек, шагнула к костру, поклонилась уже пылающему чучелу Морены и запела.

А мы Масленицу провожали,

Часто, важко по ней все вздыхали.

Ой, ты, Масляница, воротися!

Ты до красного лета протянися!

А мы Масленицу провожали…

Хороводники подхватили запев и со всех сторон в костёр полетели записочки, наузы старые, просто тряпицы, ношенные вещи. У кого не было других даров, бросали в костёр недоеденные блины. Очистительный огонь принимал все подношения, освобождая людей и нелюдей, от печалей прошлых, даря надежду на будущее.

Ой, ты, Масленица,

Ты обманщица!

Обманула, провела,

Нагуляться не дала!

Огненные духи входили в костёр сами, то ли жертвовали себя, то ли сливались с родной стихией, наполняясь новой силой и мощью. Костёр гудел и трещал и огневики, почти не таясь, плясали в нём какой-то свой ритуальный танец. Базиль вынул свои подарки уходящей Зиме-Морене и брату и её Чернобогу. Бросил в костёр два колечка с белым и чёрным наузами. Прогоревший шест под чучелом подломился, и оно осело вниз, разбрасывая искры во все стороны. Сдались-таки боги, подчинились ходу времени.

Уходи, Зима, ко сну,

Присылай скорей Весну!

Прощай, Масленица!

– Эк, мальцы-удальцы, а кто сладит через костёр прыгнуть? – закричал по-молодецки звонко дед Артемий и вдруг сам почти без разбега сиганул через костёр. Артельщики следом за ним с посвистом и улюлюканьем принялись скакать через ещё высокое пламя.