Берегиня Чёрной Поляны

– Спасибо тебе девица, – из клубка мышиных лап и носов выбрался отец семейства. – Второй раз ты нам добро делаешь, мы это не забудем. Только нам к тебе домой не надо. У нас тут свой дом поблизости. Ты к опушке иди, там его сама увидишь, узнаешь поди.

– Ну если недалеко, тогда ладно. – Майя прижала отворот шубы к груди и пошла, пригнувшись под порывами злого ветра. Не на шутку осерчала Зима, закружила, завьюжила. Злые, колючие снежинки били девушку по лицу. Она пригибала голову, щурилась, и почти вслепую шла к лесу. Где-то рядом завыл пёс, завыл, забрехал тревожно. Майя ускорила шаг, не ровён час сторожа на лай выглянут, как потом объяснять, что ты здесь делаешь.

На опушке среди крошечных ёлочек стоял сруб. Она и впрямь его сразу признала. Да и как тут было ошибиться, мышей-то таких поди не пруд пруди. Берегиня поднялась на крыльцо. Про себя отметила, что его подновили, щели между ступенями стали меньше, и навес над ним не казался таким уж покосившимся как раньше. В доме тоже было иначе, чище, опрятнее. От едва тёплой печки пахло хлебом и блинами.

– Вот значит, где каравай пекли, – Майя присела на лавку под окном и выпустила мышей. Они горохом посыпались на пол и разбежались по углам, унося с собой свой нехитрый скарб. Возле девушки остались только мышка-мама и мышка-папа.

– Я ещё раз хочу поблагодарить тебя, милая девушка, за заботу и помощь. И предостеречь тоже хочу. Не ходи сюда больше. Беда здесь будет. Как хозяин наш придёт, так всем плохо станет. – Глава мышиного семейства мял в лапках свою остроконечную шапочку и смотрел в пол. Его серенькая жёнушка жалась рядом.

– Да, что же это за хозяин такой, что от него всем плохо вокруг? – Майя наклонилась к мышкам.

– Не можем сказать, не спрашивай. Уходи подобру – поздорову пока цела, а то и сама пропадёшь, и нам влетит. – Господин Шиш поднял на девушку глазки бусинки и виновато прижал ушки. – Мы, шишки56, духи мелкие, что колдун скажет, то и сделаем.

– Колдун, говоришь, – Майя нахмурилась.

– Ничего я тебе не говорил, ничего ты не слышала, – Господин Шиш засуетился, забегал по избе, опустившись на все четыре лапки. Госпожа Ничевушка же и вовсе под лавку спряталась. – И вообще, тебя здесь не было. Запомни это. Целее будешь. А теперь домой иди. Ступай уже.

Шишок направил лапку к двери, и та распахнулась настежь, пропуская внутрь вихрь снежной крупы.

– Вот она значит какая, благодарность ваша – в метель меня на улицу выгнать. Ну, да Правь вам судья. Ещё свидимся. А колдуну своему передайте, что ему здесь делать нечего. Это наш лес. И речка наша. И дом этот теперь тоже наш. Его дедушка и Василина Егоровна купили. – Майя застегнулась, подняла воротник повыше, шагнула к двери и обмерла.

У реки, на месте, где Морену сожгли пылал костёр. Языки пламени то взлетали вверх, то припадали к земле под порывами ветра. Во все стороны летели искры и часть из них уже вцепилась, вгрызлась в стены ближайшего амбара. Мох, которым рачительные хозяева законопатили щели между венцами брёвен занялся и кое-где сквозь дым уже мелькали язычки пламени. Трезор выл во всю мощь своих лёгких. Во дворе слышались топот и голоса людей.

– Вот ты и попалась, дурочка, – сказала сама себе Майя. – Не делай добра, не получишь зла. Как теперь домой попасть?

– По краю леса иди. Там и ветер не так шибко бьёт и увидеть никто не сможет, – пискнул господин Шиш.

– Молчи лучше, колдунов прихвостень! Ваших лап дело? Сказывай, кому говорю, – берегиня обернулась к шишку, но того уже и след простыл, только серый хвост под лавкой мелькнул. – Ну ясно всё с вами, дружочки. Держитесь теперь. Не долго вам тут пакостить придётся.

Майя погрозила кулаком и вышла из дома. Дверь за её спиной с треском захлопнулась, и даже вроде на щеколду закрылась. Берегиня сплюнула и поспешила к берегу реки. Не до пряток теперь. Всё равно придётся и про шишков, и про колдуна старшим сказывать, значит надо сейчас людям помочь, пожар-то вон всё сильнее разгорается.

У горящего амбара суетились двое молодых парней. Толку от них было чуть. Не сдавалось пламя, лишь разгоралось сильней. Третий постарше костёр тушить бросился, да тоже бестолку. Заговорённое пламя разве шапкой собьёшь. Майя развела руки, глаза закрыла и стала волшбу творить, как её тётка учила. Заговор на смирение стихий читался легко, руки рисовали знакомый узор, словно и не было вокруг снежной бури, словно и не хватали вихри злые за пальцы, не секли губы крупой морозною. Берегиня договорила заклинание и выдохнула. Вокруг стало заметно тише, ветер уже не буйствовал, не раззадоривал костёр, и тот словно пристыженный щенок прижался к земле.

– Старый дед с ним теперь и сам справится, – решила Майя, – Надо и молодым помочь.