Беседы о литературе: Запад

Я напоминаю вам, что мы с вами сегодня говорим о книге Эразма Роттердамского «Разговоры запросто», книге, которая появилась на книжных прилавках в Москве и других городах нашей страны в 1969 году и стала одним из первых учебников по основам веры. О книге, которая в очень простых, ярких и вместе с тем в высшей степени интеллектуальных диалогах рассказала нам о том, во что же верят христиане, во что же верят те, кто приняли на себя иго Христово и стали Его учениками. Книга эта была ко времени именно потому, что написана она блестящим писателем, удивительным знатоком древних и новых авторов, поразительным интеллектуалом, человеком с блестящей репутацией, человеком, которого услышали его тогдашние читатели. Сегодня, оглядываясь в эту, в общем, уже теперь достаточно далекую эпоху, могу сказать, что это была одна из тех книг, после которых интеллигенция пришла в Церковь.

«Далее следует, – говорит, разбирая Символ веры, герой диалога “Исследование веры”, – “во святую Церковь, во отпущение грехов, в воскрешение сей плоти”, – цитирует он Символ веры святителя Киприана Карфагенского. – Некоторым кажется, что эта часть ничем не отлична от предыдущей… “Во Святую Церковь” – ибо Церковь есть не что иное, как исповедание единого Бога, единого Евангелия, единой веры, единой надежды, сопричастность тому же духу, тем же таинствам. Коротко говоря, некоторая общность всех благ между всеми благочестивыми от начала мира до его конца, в точности подобная союзу меж членами одного тела, когда добрые действия одних идут на пользу всем прочим, и так до тех пор, пока члены тела живы. Но вне этого союза, если ты разорвал со святым сообществом и не примирился с ним, даже собственные благие дела не послужат тебе ко спасению. Потому и следует далее “во отпущение грехов”, что вне Церкви никакого отпущения грехов нет, сколько бы человек ни изнурял себя покаянием, сколько бы дел милосердия ни творил».

Итак, Церковь есть исповедание «единой надежды, сопричастность тому же духу, тем же таинствам», исповедание единого Евангелия. В Церкви объединяет нас Сам Христос вокруг Своего Евангелия. Быть христианином и не знать Евангелие невозможно. Быть христианином и не жить по Евангелию невозможно. Хотя для очень многих современников Эразма, как зачастую и для нас с вами, христианство выражается в чем-то другом. Не в следовании за Христом, а в следовании каким-то нашим обычаям и обрядам.

«Благочестие, – говорит Эразм, – не в особом образе жизни, особенном платье или прическе или в особых познаниях. Оно в подражании высшим образцам: Христу и Его святым. Не просто молиться надо святым, но подражать их жизни, присматриваться к их житию. Обряды религиозные важны не сами по себе, не как магические знаки и действия, но лишь как побуждение души к добру и усовершенствованию. Без доброй воли и добрых дел обряд бессилен, подобно тому как без злого умысла, без злой воли не может быть и смертного греха».

О чем говорит Эразм дальше в этой книге? «Слепое фанатическое усердие в обрядах убивает веру, превращает христианство в какой-то новый иудаизм, в какое-то новое фарисейство. Память о святых священна, но она, как уже сказано выше – должна заключаться в стремлении им подражать, а не в том, чтобы только молиться по разным нуждам угодникам, мученикам и исповедникам, причем забывая о Боге. И не в поклонении реликвиям заключается вера в присутствие святых в нашей жизни, а в подражании их жизни». Монашество – прекрасный, достойный, освященный авторитетом древности институт, но как важно, чтобы, желая иноческой жизни, мы были иноками по сути, а не только по внешнему виду, не только по тому, какую одежду на себя наденем.

«Если мы увидим картезианца, одетого не по уставу или вкушающего мясо, как мы его проклинаем, как мы трясемся от страха, что земля разверзнется и поглотит обоих – и преступника, и свидетеля преступления. Но если он пьяница, если неистово порочит ближнего клеветою, если притесняет бедного соседа беззастенчивым обманом, наше возмущение намного тише. <…> Мы готовы смешать небо с землею, если нам кажется, будто бы влиянию священников и их положению грозит малейший ущерб, – и мы лениво дремлем, хотя существует явная опасность, что, уделяя слишком много человеческому влиянию, мы уделяем меньше должного влиянию небесному».

«Мы, – говорит Эразм в другом месте, – трясемся от ужаса, когда кто-то прикоснется к священным сосудам из мирян, но при этом нас не пугает, когда кто-то злобствует и горит ненавистью. Как все ужасаются, если кто причастится Святых Тайн, не помыв рта, и как все спокойны и уверены в себе, причащаясь с неомытой, замаранной дурными страстями душою».