Беседы о литературе: Запад

                                                      …«Когда
Расстался я с Цирцеей, год скрывавшей
Меня вблизи Гаэты, где потом
Пристал Эней, так этот край назвавший, —
Ни нежность к сыну, ни перед отцом
Священный страх, ни долг любви спокойный
Близ Пенелопы с радостным челом
Не возмогли смирить мой голод знойный
Изведать мира дальний кругозор
И всё, чем дурны люди и достойны.
И я в морской отважился простор,
На малом судне выйдя одиноко
С моей дружиной, верной с давних пор.
Я видел оба берега, Моррокко,
Испанию, край сардов, рубежи
Всех островов, раскиданных широко.
Уже мы были древние мужи,
Войдя в пролив, в том дальнем месте света,
Где Геркулес воздвиг свои межи,
Чтобы пловец не преступал запрета;
Севилья справа отошла назад,
Осталась слева, перед этим, Сетта.
“О братья, – так сказал я, – на закат
Пришедшие дорогой многотрудной!
Тот малый срок, пока еще не спят
Земные чувства, их остаток скудный
Отдайте постиженью новизны,
Чтоб, солнцу вслед, увидеть мир безлюдный!
Подумайте о том, чьи вы сыны:
Вы созданы не для животной доли,
Но к доблести и к знанью рождены”.
Товарищей так живо укололи
Мои слова и ринули вперед,
Что я и сам бы не сдержал их воли.
Кормой к рассвету, свой шальной полет
На крыльях вёсел судно устремило,
Всё время влево уклоняя ход.
Уже в ночи я видел все светила
Другого остья, и морская грудь
Склонившееся наше заслонила.
Пять раз успел внизу луны блеснуть
И столько ж раз погаснуть свет заемный,
С тех пор как мы пустились в дерзкий путь,
Когда гора, далекой грудой темной,
Открылась нам; от века своего
Я не видал еще такой огромной.
Сменилось плачем наше торжество:
От новых стран поднялся вихрь, с налета
Ударил в судно, повернул его
Три раза в быстринé водоворота;
Корма взметнулась на четвертый раз,
Нос канул книзу, как назначил Кто-то,
И море, хлынув, поглотило нас».[85]

Такова «Одиссея» внутри «Божественной комедии» Данте. Надо сказать, что Данте, который не знал греческого языка, не читал Гомера. Не читали Гомера в большинстве своем и его современники ни в Италии, ни в других странах Европы. Данте знал содержание гомеровских поэм из двух книг позднего времени, написанных об истории Троянской войны на латинском языке. Данте знал сюжет гомеровских поэм, в частности историю с троянским конем, из «Энеиды» Вергилия. Данте знал начало гомеровской «Одиссеи» из «Беседы об искусстве поэзии» Горация, в которой Гораций приводит несколько первых строк из «Одиссеи» в своем латинском переводе. Данте знал какие-то фрагменты гомеровских историй из элегий Овидия.

Таким образом, информация о том, что же нам рассказывают поэмы «Илиада» и «Одиссея», у Данте была, но взята она из вторых рук. И когда читаешь эту часть «Божественной комедии», вот эти терцины, только что мною прочитанные, то замечаешь буквально в каждой строчке скрытую цитату либо из Вергилия, либо из Горация, либо из Овидия. Данте очень хорошо помнит эти стихи, всё, что говорится об Одиссее у римлян, потому что, не зная греческого языка, он мог читать только римлян и не был в состоянии познакомиться с тем, что же говорили об Одиссее греки и, прежде всего, сам Гомер.