Бесконечная жизнь майора Кафкина

– Нет, Эдди, не сегодня. Не будь таким дурачком, мой милый!

Хотелось лечь и смотреть, смотреть на бескрайнее южное небо. А еще, как ни странно, летать. Как бабочка!

Кафкин быстро переоделся в легкий серый костюм. Не время для мечтаний!

– Том, пожалуйста, прокатите меня до гавани. Хотелось бы посмотреть на «Барракуду». И, если можно, еще немножко расскажите о Кингстоне и вашей стране.

Они медленно поехали по ярко освещенной Джакшн-Роуд.

– Особо вроде и рассказывать не о чем, – начал Терминатор. – Места тут неплохие, и рыба есть, и фрукты, и погода ничего. Конечно, с мая климат портится, но мы привыкли. Все дело в том, мистер Мак-кэй, чтобы не обращать внимания на тайфуны.

– Говорят, в семьдесят девятом году ураган «Дэвид» погубил полторы тысячи человек?

– Все в руках Всевышнего! – перекрестился Том. – Он нас производит на свет, он же нам и определяет конец. Впрочем, и мы сами иногда помогаем друг другу в этом.

«Это точно», – подумал Кафкин. Они повернули направо и поехали вниз. Впереди виднелись огни гавани и слышался мерный шум волн. Пора было начинать деловой разговор.

– Что с нашими друзьями? – спросил Кафкин мулата.

– Я наблюдаю за ними, как и просил мистер Дюрре-монт, уже пять дней. Босс, который всегда ходит с телохранителем, каждый день в одиннадцать утра на катере приплывает в город и на своей тачке, у него голубой «мерседес», едет до бюро «С. Д. Александер». Эти ребята занимаются торговлей недвижимостью. Пару раз от них он ездил в Монтего-Бей и Порт-Антонио. Думаю, он ищет себе виллу. Около семи обычно возвращается на яхту. Кстати, скоро вы ее увидите.

Машина выехала на набережную и покатила вдоль берега. Справа отчетливо был слышен шум прибоя.

– Вместе с ним на берег приплывает одна леди, – продолжил Том. – Девчонка в моем вкусе, но, похоже, они не очень ладят.

– Это почему?

– Ха, мистер Мак-кэй! Если бы вы были молоды, богаты и красивы, разве позволили бы красотке одной бродить по Кингстону в ночное время?!

Кафкин пожал плечами.

– То-то и оно! – Мулат многозначительно поднял палец вверх. А этот вонючий скат, у которого денег больше, чем иголок в морском еже, отпускает ее! Я уже сказал вам, что он возвращается на яхту около семи. А она? Как вы думаете, когда возвращается она?

– Может, в восемь?

– Как бы не так! – хрипло расхохотался Том. – Она играет в казино и выходит оттуда около десяти. Каждый день!

«Хонда» остановилась.

– Вон, видите огоньки, – указал мулат рукой в сторону моря. – Это «Барракуда». Сейчас ее не очень-то разглядишь.

Кафкин посмотрел туда, куда показывал Том. Гирлянда желтоватых огней, вот и все, что говорило о наличии на рейде яхты.

– Она рядом, – продолжил Том. – Несколько сотен ярдов. Завтра утром, если захотите, я вам покажу.

– О’кей! Давайте встретимся в восемь около входа. За ночь я постараюсь что-нибудь придумать. А теперь поедем в гостиницу. Признаться, я немного устал.

Кафкин действительно устал. Прогулка по Нассау, перелет сюда, поездки на автомобилях и смена часовых поясов – все это было солидной нагрузкой. Никогда не следует злоупотреблять нагрузками, и, если есть возможность, отдохни! Именно таким принципом руководствовался Кафкин в своей жизни. Когда будет нужно, когда прижмут обстоятельства, ты будешь делать то, что нужно. Ты будешь не спать трое суток и крутить руль автомобиля десять часов, ты будешь стрелять не жалея патронов и драться с несколькими вооруженными головорезами, ты будешь бежать через пустыню и скользить на горных лыжах подобно чемпиону мира. Когда это будет нужно! А пока есть время, нужно отдыхать и набираться сил.

В голове возникла древняя томная песня, и на словах «Ямайским ромом пахнут сумерки – синие, длинные…» майор провалился в сон.

Глава 7 Хельга

Кафкин спал, а в голове проносилась вереница сюжетов: гигантские бабочки зловеще кружились над капустным полем; яхта «Барракуда», очертаниями сходная с гигантской мышью, мчалась в океан с тысячами тонн пшеничных зерен на борту; зловещий хозяин яхты Курт Гальдер, ухмыляясь, показывал на Григория Францевича, кричал про швейцарский коллайдер и загадочный У-туннель…

В половине шестого утра в номере начало светлеть. В кронах многочисленных деревьев стали пробуждаться обитатели: защебетали первые птицы, закричали попугаи, завозились и затрещали ветками обезьяны. Через полчаса стало совсем светло, вдали, из синей массы остывшей за ночь воды, медленно выплыл оранжевый край солнца. Травы и листья деревьев вспыхнули мириадами росинок. Молодые листочки и почки распускались с почти кинематографической скоростью, и вся природа Ямайки, окрепшая и освежившаяся влажной прохладой ночи, была полна неизъяснимой прелести.

Из гавани послышался гудок теплохода. Утренний Кингстон был чист и прекрасен. Поверх красных, коричневых и зеленых крыш и пышных древесных крон можно было увидеть изумрудные воды залива, корабли и яхты, а над всем этим великолепием висело нежаркое еще светило.