Бесов Холм. Том 1

Валира рассмеялась и с любовью посмотрела на сестру. Совсем ещё молодая, не только по эльфийским, но и по человеческим меркам, Алира ещё не знала мужского тела, предпочитая ласки девушек своего народа. Пусть даже род последней королевы эльфов Дэллы был немногочислен, никто не заставлял его женщин обзаводиться детьми против воли.

Со стороны послышался взрыв хохота и дружное улюлюканье: Уилл направил свой неудержимый гнев и лезвие зачарованного меча на густорастущий полесок и деревца молодого самшита. Алира хитро прищурилась, подмигнула сестре и направилась к веселящимся мужчинам.

– Эй, храбрейшие из воинов! – крикнула она, переходя на людскую речь. – Сосна да древо железное сдачи дать не могут! А кустики, имей они ноги, так вообще давно бы в страхе бежали перед столь искусным мечником! Нашли бы вы себе иную забаву!

Смех резко прекратился. Егеря все как один обернулись на хрупкую эльфийку. Уилл лишь взглянул на Алиру, быстро перевёл взгляд на изрубленный им подлесок и шумно сглотнул. В памяти закружились слухи и байки о тысячах несчастных, якобы умерщвлённых эльфийскими следопытами и друидами за непочтительное отношение к деревьям.

– Может быть, кто-то из бесстрашных мужчин изволит помериться силой со мной? – спросила Алира с бесстыдным заигрыванием в голосе. Она поочерёдно переводила взгляд с одного егеря на другого, но те лишь отводили глаза и коллективно молчали.

– Alira! – окликнула сестру Валира. – Elu vi conseda?[13]

Та отмахнулась и даже не посмотрела на сестру. Её взгляд встретился со взглядом Уилла. Губы молодой эльфийки разошлись в улыбке, являя на свет белоснежные остренькие зубки. То была улыбка лисицы, забравшейся в курятник и наконец выбравшей себе на убой курочку пожирнее. Уилл медленно убрал меч за спину и опустил голову.

– Ты! Уилл, кажется? Может быть, поучишь дремучую дочь леса фехтованию? Я вижу, ты не из последних мечников в дружине, а лесоруб так вообще отменный! – пропела она, и две тонкие изогнутые сабли игриво легли в её изящные ладони.

– Ишь чего удумала, ушастая, – осмелел один из егерей. – С раненым-то витязем и силой мериться?! Заведомо в проигрыше паря наш.

– Да ей, поди, и лет-то небось аж под тысячу! – расхрабрился ещё один. – Знаем мы вас, элфоф! Живёте-то ажно спокон веков, а личиной моложавы, будто бы и времени-то для вас не существует. Ведь тут и удумать страшно, сколь времени ты с мечами-то упражнялася.

– Великая матерь Della! – рассмеялась Алира. – И впрямь безгранично невежество Uman’la[14]. Тысячу лет?! Прелестно, прелестно. Но не мне вас, судари, подымать из непроглядной бездны скудоумия. А лет мне всего-навсего двадцать. И не стоит так зыркать на меня! Неужели ни разу не видели совсем новенькую эльфийку?

– Я тебе верю, – пробурчал Уилл. – Но я и в самом деле раненый. Чародей Ландел сильно помог мне, но плечо всё ещё болит. Я не смогу выйти с тобой. А за это, – он робко посмотрел на зря посечённый им полесок, – за это я прошу меня простить. Я… я не хотел.

– Лес тебя прощает! – царственно поклонилась Алира. – И я тебя прощаю и предлагаю сыграть со мной в одну старую ребячью игру. В неё играют все эльфы, только осваивающие клинок. Тридцать три листа. Играем?

– А что победителю? – встрял осмелевший ранее всех егерь.

– Вот так весь ваш род! Правил знать не хотят, а уже награду делят! – прорычала ему в ответ Алира, но уже в следующий миг сбросила гримасу злобы и, мило улыбаясь, вновь обратилась к Уиллу. – Мериться будем владением мечом, вот своего красавца и ставь. Я же на кон поставлю свои!

Она вскинула сабли над головой. Егеря так и ахнули. Они принялись восторженно рассматривать причудливо изогнутые эльфийские клинки. Уилл тоже подался вперёд и обомлел. Солнечный свет, казалось, сам тянулся к скрещённым эльфийским саблям. Касаясь их, он не сразу отражался обратно, будто бы загустевал, поднимался вверх и блистал на остриях во всём своём спектре.

– За такие клинки некоторые твои сородичи без лишних разговоров перерезали бы нам глотки, – понизила голос Алира. – Сталь, выкованная кузнецами великого дома Delli. Lama’la, asorv’ne azra te ferzi Eteri Liamuniane![15] – восторженно произнесла она.

Егеря обступили Уилла и принялись наперебой выкрикивать свои суждения по данному спору:

– Принимай спор!

– Принимай, не думай! Железо-то эльфийское!

– Булатный меч супротив такого-то богатства?! Может, повезёт! Не думай – принимай!

– Безумная! Да она безумная!

– Не, на дуру вроде не похожа! Надует!

В голове Уилла царил настоящий кавардак. Его взгляд выхватывал то ослепительно сияющие на солнце клинки, то лица чуть ли не прыгающих от возбуждения егерей, то ехидно ухмыляющееся лицо эльфийки. Боль в плече уже почти утихла, и ему даже пришла в голову полубредовая мысль о победе в предложенной игре. Но проиграть в споре уставное оружие означало только одно – трибунал.

«Вернёшься к маменьке в деревню грядки полоть!» – мелькнула в голове отрезвляющая мысль.