Бесполезная классика. Почему художественная литература лучше учебников по управлению

Скорбь Лидии по прежним временам велика, и, наверное, во многом ее можно понять и разделить. Капитализм чужд сантиментам, и его гримасы могут быть очень страшны. Что характерно: в произведениях Островского, хроникера отечественного предпринимательства, героев подобных Беркутову и Василькову больше, пожалуй, и нет. Те самые волки нового поколения продолжили собирать дань с овец, не чураясь ни крови, ни боли. И о них Островский тоже писал. Тем не менее ему удалось создать образы, которые делают его одним из главных русских писателей. Потому что для того, чтобы строить здоровое общество, нужна положительная программа, формирующая людей, готовых взять ответственность за свою жизнь, способных зарабатывать, иметь собственность и не стесняться ее. Островский ее задает, в отличие от других русских писателей, которые, как правило, утверждает, что деньги могут быть только бешеные и, вообще, счастье не в них.

Глава 6 Остап Бендер: как деньги превратились в мечту идиота

Меня как-то мало интересует проблема социалистической переделки человека в ангела и вкладчика сберкассы. Наоборот. Интересуют меня наболевшие вопросы бережного отношения к личности одиноких миллионеров.

«12 стульев» и «Золотой теленок» — настольные книги советской интеллигенции. Не зная эти романы наизусть, не будучи способным отреагировать на цитату из этих книг, человек оказывался как бы вне круга. Можно предположить, что такая любовь к дилогии о приключениях Остапа Бендера объясняется не только обилием ярких и сочных выражений, которые настолько вросли в культурный код, что, употребляя их, мы порой даже не отмечаем, откуда они родом. Помимо прочего, оба произведения — своего рода троянский конь советской литературы: с одной стороны, бичующий пороки, мешающие развиваться новому обществу, с другой, показывающий, как уничтожается, вытесняется все, что хотя бы в малой степени претендует на самостоятельную, индивидуальную жизнь.

Остап Бендер — Дон Кихот, пытавшийся биться с мельницами коллективизма и проигравший это сражение. Великий комбинатор создавался как отрицательный герой, но так им и не стал — как может вызывать негативные эмоции обладатель мощнейшей харизмы, бездны обаяния и воплощение свободы и независимости, о которых мало кто не мечтал? Более того, авторы наделили Бендера правом говорить вещи, которые, в общем-то, запросто могли классифицироваться как явная антисоветчина.

Наблюдать то, как изменялось восприятие Остапа Бендера властями, а также критиками, исследователями дилогии в разное время, очень интересно. Чем больше появлялось в обществе свободы, признания личности и ее права на личные блага, тем больше положительных откликов собирал великий комбинатор.

Современников герой Ильи Ильфа и Евгения Петрова заставил по большей части растеряться. Мнения были совершенно полярные. Авторам пеняли, что они «прошли мимо действительной жизни — она в их наблюдениях не отобразилась, в художественный объектив попали только уходящие с жизненной сцены типы». Александр Фадеев в 1932 году писал соавторам: «Плохо еще и то, что самым симпатичным человеком в Вашей повести является Остап Бендер. А ведь он же — сукин сын».

Анатолий Луначарский, поначалу назначивший Бендера Гулливером, «единственно подлинным человеком среди этих микроскопических гадов», вскоре поспешил исправиться, заявив, что образ Бендера — «это — только художественный прием, который немного фальшивит», «дальнейшее сочувствие к такому типу является уже элементом анархическим».