Бесполезная классика. Почему художественная литература лучше учебников по управлению

Васильков действительно любит свою жену, и малейшее ее внимание делает его счастливым. В общем, Лидия вытянула счастливый билет, но не понимает этого: как выясняется, Васильков жить в роскоши в ближайшее время не готов и не желает. Не потому, что беден, а потому, что знает цену деньгам. «Совсем не в том вопрос, жаль или нет, а в том, где взять их», — говорит он теще.

Все его деньги в обороте — дело развивается. Начав с малого подряда на железной дороге, где жил в бараках с рабочими, Васильков взял другой — побольше, потом еще один и так взрастил свой бизнес до миллионных договоров. Как говорит Телятев, один из «фальшивых женихов» Лидии:

Он не только богаче всех нас, но так богат, что подумаешь — так голова закружится. Нынче не тот богат, у кого денег много, а тот, кто их добывать умеет. Если у вашего мужа теперь наличных тысяч триста, так можно поручиться, что через год будет мильон, а через пять — пять.

Однако ж это становится известно и понятно позже, а пока развивается конфликт, описанный в тысячах художественных произведений, наполненных страстями и неразрешимыми, казалось бы, ситуациями, — она хочет только тратить, а ему не нравится быть лишь кошельком. Однако такой исход, как в пьесе Островского, среди них встречается редко. Васильков не поддается на все ухищрения корыстной жены и не отдает власть над своей «младенческой душой» и в итоге остается хозяином положения. А все благодаря чувству собственного достоинства и привычке следовать бюджету.

После того, как у Лидии не получилось жить отдельно за счет «папашки» — якобы богатого престарелого ловеласа Кучумова, она вернулась к Василькову с требованием спасти ее. Решение, которое предлагает муж, шокирует ее.

Васильков. Как я вас спасу? Есть только одно средство; я вам предложу честную работу и за нее вознаграждение.

Лидия. Какую работу и какое вознаграждение?

Васильков. Подите ко мне в экономки, я вам дам тысячу рублей в год.

‹…›

Экономка — значит женщина, которая занимается хозяйством. Это ни для кого не унизительно. А вот обязанности: у меня в деревне маменька-старушка, хозяйка отличная, вы поступите к ней под начальство — она вас выучит: грибы солить, наливки делать, варенья варить, передаст вам ключи от кладовой, от подвала, а сама будет только наблюдать за вами. Мне такая женщина нужна, я постоянно бываю в отъезде.

Казалось бы, Васильков берет жену в рабство, но нет, затем он рисует ей прекрасные перспективы — ту самую жизнь, которой она так хотела. Правда, вся эта dolce vita должна происходить в парадигме деловых интересов:

Когда вы изучите в совершенстве хозяйство, я вас возьму в свой губернский город, где вы должны ослепить губернских дам своим туалетом и манерами. Я на это денег не пожалею, но из бюджета не выйду. Мне тоже, по моим обширным делам, нужно такую жену. Потом, если вы будете со мною любезны, я свезу вас в Петербург, Патти послушаем, тысячу рублей за ложу не пожалею. У меня в Петербурге, по моим делам, есть связи с очень большими людьми; сам я мешковат и неуклюж; мне нужно такую жену, чтоб можно было завести салон, в котором даже и министра принять не стыдно. У вас все есть для этого, только вам надо будет отучиться от некоторых манер, которые вы переняли от Телятева и прочих.

К слову, учитывая реалии гендерных отношений того времени, Васильков выступает совершеннейшим феминистом. Ему не нужна кукла, которая бездумно выполняла бы его волю, поскольку он оплачивает свои счета. Может показаться, что он рассматривает свою жену как некий инструмент для достижения своих целей, но это не так. Он ищет в ней равноправного партнера, как в любви, так и в деле — она должна понимать, откуда берутся деньги, как ими распоряжаться, быть настоящей хозяйкой, достойной уважения.

Васильков открывает перед Лидией дверь в новое, необычное и непривычное для нее будущее. Настолько, что ей кажется, будто она умирает: «Я погибла. Я, как бабочка, без золотой пыли жить не могу; я умру, умру». А вместе с Васильковым дверь в новое будущее для своих читателей открывает и Островский. Это будущее называется «капитализм». Эпоха, где нет места «бешеным деньгам», давшим название пьесе. В новом мире в цене деньги, нажитые трудом, которые, по словам Телятева, стали умней и идут лишь к деловым людям.

Мне нужно о многом поплакать! ‹…› Мне надо поплакать о том, чего воротить нельзя. Моя богиня беззаботного счастия валится со своего пьедестала, на ее место становится грубый идол труда и промышленности, которому имя бюджет. Ах, как мне жаль бедных, нежных созданий, этих милых, веселеньких девушек! Им не видать больше изящных, нерасчетливых мужей! Эфирные существа, бросьте мечты о несбыточном счастье, бросьте думать о тех, которые изящно проматывают, и выходите за тех, которые грубо наживают и называют себя деловыми людьми.